Кэт Бильбо
Мирослав Твердич
Наверняка многие христиане (а может быть и не только христиане), задаются следующими вопросами: в чём состоит специфика христианства? Чем оно отличается от других религий и вер? Зачем, собственно, нужно быть христианином? Если, как мы думаем, Бог пребывает со всеми «хорошими людьми», если Он не смотрит на лица людей, а смотрит на их сердца, то получается, что вполне можно быть с Богом, но при этом не быть христианином? Так, может, этого необходимо и достаточно — быть просто «хорошим человеком», слушаться голоса Бога в совести своей (может быть, даже при этом не подозревая, что это Его голос), и просто жить, поступая по правде и посильно творя добро?
В своих исканиях живого Бога мы вдребезги разбиваем сковывающие нас мёртвые формы, и пытаемся избавиться от уродливых наростов человеческого предания. Мы решительно выступаем против частных конфессиональных правил и перегородок, тщащихся ограничить, привязать Бога к определённой земной структуре. Мы радостно провозглашаем, что Дух дышит, где хочет, а не там, где Ему указывают люди. Мы смело исповедуем свободную возможность общения с Богом любого, чистого сердцем человека, какой бы веры он не придерживался.
Однако, чрезмерно увлёкшись, не рискуем ли мы скатиться в некий «универсалистический эзотеризм», и потерять христианство, заменив его бесформенной внекофессиональной, «надрелигиозной всеверой», стоящей над всеми историческими религиями? Не уничтожаем ли мы фактически христианство, не обесцениваем ли его, провозглашая его «равенство» (пусть и относительное) с другими религиями? Если спастись может и буддист, и христианин, и атеист («главное, чтоб человек был хороший»), то обязательно ли быть именно христианином? Получается, что нет.
Для меня здесь имеет место быть определённое противоречие: с одной стороны, мы провозглашаем безусловную «лучшесть» христианства по сравнению с другими религиями, его абсолютную исключительность. Но с другой, мы эту безусловную исключительность отрицаем, допуская возможность общения с Богом помимо Христа и вне христианства. Как разрешить это противоречие? Действительно ли христианство имеет в чём то превосходство над другими религиями? Действительно ли не-христиане тоже имеют доступ к «живой воде» истинного богообщения?
И если верно и то, и другое, то существует ли «царский», срединный путь, следуя по которому, мы ни в коем случае не уравниваем христианство с прочими верами, но в тоже время и не замыкаем его «на себе», не отрезаем от Бога всё (и главное всех), что не находится под сенью Креста?
В этой работе я пытаюсь ответить на эти вопросы.
читать дальше
Как известно, единый истинный Бог в своё время из всех народов выбрал Себе евреев, заключив с ними завет и сотворив из них Свой «удел». Всевышний стал их Богом. Только их. Евреи стали Его народом. Только Его. Зачем Ему понадобилось кого-то выбирать? Почему Он выбрал именно их? За какие такие заслуги? Чем они Ему приглянулись? Чем они лучше других? А впрочем, ладно. Это уже другая история. Выбрал, и выбрал. Значит, так надо было (а может быть, «так получилось»). Примем это как данность.
Мысль о своём избранничестве не сразу привилась у «народа-богоносца». Израиль с завидным упорством всё время норовил «гульнуть налево». Господу потребовалось приложить немало усилий, чтобы буквально вбить в иудеев осознание своей выделенности («святости») и исключительного положения среди других народов.
В конце концов (после вавилонского пленения), Израиль усвоил это намертво. Последствия этого были плачевны: евреи решили, что они несть, якоже прочие человецы, что у них, и только у них, с Богом особые отношения, что лишь они, и только они, сыны Божии, а Он лишь их Бог. Все же прочие язЫки — пасынки, бедные родственники, гои. А главное — евреи решили, что так будет всегда, ибо «обетования Божии непреложны». Так сформировалась «концепция избранности».
Мы, христиане, так же воспринимаем себя богоизбранным народом. Идея избранничества у нас «в крови». Это к нам перешло от Израиля. Ведь мы (Церковь) — его наследник и преемник. Даже выражения такие есть — «новый Израиль», «духовный Израиль». Концепция избранности благополучно перекочевала из иудаизма в христианство.
Принципиальной разницы между еврейской и «христианской» (слово «христианской» я беру в кавычки, потому что никакая она на самом деле не христианская) концепциями избранности я не вижу. И там, и там — чёткое, резкое разделение на «своих» и «чужих», «внешних». И там, и там — претензия на монопольное владение истиной, да что там истиной, ни больше, ни меньше — на монопольное владение Самим Богом. Только у нас (в нашей Церкви) истина, а значит, кто не с нами, тот заблуждается. Только у нас спасение, а значит, кто не с нами, тот не спасён. Только с нами Бог, а значит, кто не с нами, тот и не с Богом. И в Израиле, и в христианских церквях происходит качественное выделение себя из других (отделение себя от других). Мы христиане («израильтяне»). Мы не такие как все прочие.
И там, и там происходит попытка сделать Бога «ручным», «домашним», попытка заключить Его в рамки своего народа, своей конфессии, попытка ограничить поле Его деятельности своей «церковью».
Я уже давно осознал, что Бог, это Бог. И что уж если я сотворён свободным, то Он и подавно не является моей собственностью. Что Он не подписывался быть только и исключительно в православной (католической, протестантской, или какой-либо иной) деноминации. Что тот, кто утверждает такое, закрывает глаза на факты и пытается «прихватизировать» Бога, «запереть» Его у себя «дома», и безуспешно сделать Его своим, и только своим Богом.
Сотворив из земной организации идола, такие люди на полном серьёзе размышляют: спасутся ли католики, спасутся ли протестанты, действенно ли обливательное крещение, в каком чине принимать священников из других конфессий. Вдуматься только: сомневаться в чьём-либо спасении, определять, в Церкви человек или нет, исходя лишь из факта принадлежности (зачастую формальной) к той или иной земной структуре!..
Определяя Церковь как «корпорацию… верных Христу людей, объединенных в таинстве Крещения в мистическое Тело Христово», которые «рассеяны во всех христианских деноминациях, известны Господу, и составляют Его Церковь» (В. Король), я уже давно не считаю критерием принадлежности человека к Церкви его формальное членство в какой-либо организации.
Однако, допуская, что в любой деноминации могут быть верные Христу, я до сегодняшнего дня не особо задумывался о «статусе» тех, кто вообще не является христианином. Как у них обстоят дела с верой, со «спасением души»? В каких они отношениях с Богом? А не задумывался я потому, что бездумно, «автоматически», всех не-христиан определял как «внешних», как тех, кто не принадлежит к «роду избранному».
Ну ладно, что православные, что католики, что протестанты всё-таки верят в единого истинного Бога и Его Сына, Иисуса Христа. Все они христиане. Но не-христиане — атеисты, буддисты, даосы, мусульмане, и прочие язычники — они ведь, получается, не наши ни с какого боку. Они ведь вообще не в Церкви. А ведь мы хорошо усвоили, что «кому Церковь не мать, тому ведь и Бог не Отец». Вот и выходит, что без Бога они, все эти нехристи. Однозначно. Вот мы — христиане. Мы — избранные. Мы несть якоже эти «погани сущи». С нами Бог. А они со своими буддами, нефритовыми владыками и диалектическим материализмом по любому погрязли во тьме неведения. А то и погибели. Ну, может быть, Господь их как-то и спасёт. Хотя как… Ведь даже не крещены ни разу… Сомнительно.
Сомнительно!? Но ведь многие из «почти погибших» являются моими близкими друзьями, родными, просто хорошими людьми. И даже не просто «хорошими»: по некоторым «христианским параметрам» гораздо лучшими меня. Все эти люди по тем или иным (иногда по независящим от них) причинам не «состоялись» ни как христиане, ни как верующие других религий. Кого-то уже нет в живых. И что же, всех их — «за борт»? Всех их вычеркнуть из «белого списка»?
Как хотите, но для меня в этом есть что-то от предательства. Мне кажется, что ставя под вопрос спасение таких, любимых и уважаемых мною людей, я как будто-то отрекаюсь от них. «Концепция избранности» заставляет меня с сожалением, с болью, но всё же списывать их «в утиль».
Но почему? На каком основании я должен так мыслить и так поступать? Почему я должен всерьёз ломать голову над вопросами, типа, «куда попадают некрещённые младенцы» и «спасутся ли хорошие атеисты»? Только потому, что кто-то посчитал, что водное крещение само по себе, автоматически, делает человека членом Церкви и обеспечивает ему благополучную загробную участь? Но так ли это?
Является ли христианской концепция избранности? Имеет ли право христианин «присваивать» себе Бога? У Церкви границы, несомненно, есть, но есть ли границы у божьей любви к людям? Единый истинный Бог — Он Бог всех людей, или только христиан? Оставлены ли им все не-христиане?
Чем больше думаю об этом, тем больше склоняюсь к тому, что эту ветхозаветную фарисейскую исключительность, закравшуюся тихой сапой в христианство, надо вытравливать. Нашего, эксклюзивного, Бога нет, и быть не может. Бог — «всехный». Бог сотворил всех людей, мы все Его дети. Он всех нас любит, не делая разделения по критерию «крещён/некрещён». Любит даже тех, кто к Нему равнодушен. Он относится по отечески и не уходит из жизни того, кто отвергает (часто не по злобе, а по неведению) Его заботу. Мы все Ему одинаково дороги. И когда Господь придёт, Он не скажет: «христиане направо, все остальные налево». Он не будет смотреть в свидетельство о крещении. Он будет смотреть на сердце человека. И если сердце не имеющего крещение окажется чище, чем у стоящего рядом с ним «верного», то налево пойдёт «верный». Бог никого автоматически не вычёркивает из «Книги жизни».
И нас Господь учил быть такими же. Он учил нас быть совершенными сынами Отца нашего Небесного. Каков же наш Отец? А Отец наш, не взирая «на лица», «повелевает солнцу Своему всходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Не должны ли и мы поступать также?
Раз Бог не разделяет людей на «своих» и «чужих», если Он заботится обо всех, а не только о христианах, то нам и подавно не следует этого делать. Принадлежность к христианству, к Церкви, никоим образом не должна выделять и отделять нас от прочих. И если мы этого не понимаем, если мы считаем, что сам факт пребывания в Теле Христовом выгодно отличает нас в Божьих очах, то мы ещё не Его. Мы не должны думать, что Бог при определении нашей участи будет принимать это во внимание.
Такова моя вера. Таков мой Бог. Ну не могу я себе представить, что Бог скажет человеку в конце его жизненного пути: «извини, дружище, в общем и целом, ты, конечно, человек хороший, добрых дел за тобой числится немало. Но вот крестили тебя обливательно, к тому же в детстве, в вере не воспитывали, в Меня ты по большому счёту не верил, в церковь не ходил, посты не соблюдал, а добрые дела если и творил, то не во Имя Моё, а просто потому, что сердце у тебя доброе, и ты просто не мог иначе. В общем, максимум, что могу предложить — чистилище».
Не верится мне что-то в такого Бога.
По моему мнению, «лайкать» Господь нас будет не за то, что мы «христиане», не за количество отстоянных нами служб, не за регулярные причащения, и не за «православное исповедание». А за тоже, за что и не-христиан: за добрые дела, за проявленную любовь, за то, что мы слушали голос нашей совести и пытались следовать ему, за то, что не потворствовали нашим страстям. Разница между нами будет, пожалуй, в одном: с нас, как с «верных», будут спрашивать строже. Потому что у нас было гораздо больше возможностей жить достойно.
Спасён будет не тот, у кого тельник на шее болтается, а тот, кто любит Бога, и ближнего своего. А такие будут обретены как внутри «виноградника» (христиане), так и вне его («добрые самаритяне»). Считать же, что одно наличие веры в Иисуса Христа будет нам во спасение, а отсутствие её будет «самаритянам» во осуждение, я не могу. «Мой Христос такому не учил».
Идея избранничества не является христианской. Никто не имеет права присваивать себе Бога. Единый истинный Бог есть Бог всех людей, а не только христиан (или евреев, или кого бы то ещё ни было). Он никого не оставляет своим попечением, Он любит нас всех, и определяя посмертную участь человека, Он будет смотреть не на то, крещён тот или нет, а на то, как он жил.
Основания этому своему мнению я нахожу в Писании. Вот несколько примеров.
Книга Ионы. Недавно я прочёл книгу А. Тропаллера «Загадки библейской истории». Книга показалась мне не очень интересной. Но одна глава привлекла моё внимание: «Иона. Книга для судного дня».
Содержание книги Ионы общеизвестно. Бог посылает Иону в Ниневию с вестью о том, что если они не покаются, то их город будет разрушен. Но Иона не хочет идти в Ниневию, и пытается сбежать от Бога. Почему он так поступает? А. Тропаллер даёт интересное объяснение: «Иона, считая, что милосердие Всевышнего должно распространяться исключительно на избранный народ, решает уклониться от исполнения приказа».
Для Ионы «нестерпима сама мысль о том, что язычники могут найти путь к спасению, вступить на путь искупления и спастись! Но Иона не желает участвовать в этом неправедном деле. Иона принципиально не приемлет возможности спасения язычников. Весь его дух восстает против такой возможности…» (А. Тропаллер).
Знакомая картина, не правда ли? И сегодня у немалого числа «избранных» весь их благочестивый «дух восстаёт против такой возможности»…
Иона предстаёт перед нами носителем классической идеи иудейского избранничества, в принципе не приемлющего спасения иноверцев и инородцев. Иона настолько (причём искренне) убеждён в том, что Бог принадлежит исключительно евреям, что дело доходит до открытого неповиновения воле Божией.
Далее следует удивительный эпизод с бурей, застигшей корабль, на котором Иона пытается сбежать от данного ему поручения. В море разыгрывается шторм, и кораблю грозит гибель. И вот, поняв, что причина грозящей кораблю гибели заключается в нём, Иона жертвует собой. Жертвует собой ради незнакомых ему язычников. Он просит выбросить его за борт. И это понятно: «просто провозглашать гибель миллионов, гибель наций, стран. Но попробуйте, если вы нормальный человек, от глобальных, логически правильных для себя общих положений перейти к обыденности, реальности быта и убить сам! здесь! сейчас! хотя бы одного человека, тем более, тех кто пытаются тебя спасти» (А. Тропаллер). Вот именно: моряки, эти оставленные Богом язычники, почему то проявляют непонятное Ионе милосердие: вместо того, чтобы выкинуть его вон, и делу конец, пытаются всеми силами его спасти. А когда понимают, что по иному никак, молят Бога не вменить им этого в вину: «Господи, не погуби! Прости нас, что лишаем мы жизни этого человека! Не сочти нас виновными в убийстве этом. Ибо Ты, Господи, сделал так, как Тебе было угодно!».
Однако урок не идёт Ионе впрок. Пребыв во чреве чудовища три дня и три ночи, он, скрепя сердце выполняет возложенное на него. И Бог прощает язычников. «Иона же страшно огорчился и, разгневавшись, возопил: «Вот этого, Господи, я больше всего боялся, когда еще был в своей стране!». До смерти огорчён Иона спасением язычников. И вот, чтобы расставить все точки над «и», Бог прямо говорит Ионе, расстроенному из-за уничтоженного куста: «Ты растение жалеешь, которое никаких трудов тебе не стоило: не растил ты его, оно само в одну ночь появилось и в ночь же одну пропало. Так как же Мне не пожалеть Ниневию, город великий, где более ста двадцати тысяч человек живет (пусть и не могут они правую руку свою от левой отличить), да и скота в нем немало?!».
Посыл сей книги очевиден: «автор, один из первых мудрецов, законодателей, книжников, по сути не открывает ничего нового. Он просто вторит за великими пророками: “Бог един. Он не только Бог Израиля. Он Бог всего мира! Бог милосерден!”» (А. Тропаллер).
Послание к Римлянам. Очень ясно о равенстве всех людей перед Богом сказано в послании ап. Павла к Римлянам. «Те, которые согрешили, не ведая Закона, вне Закона и погибнут; те же, кто согрешил, зная Закон, Законом осуждены будут». Я понимаю это так: неважно, христианин (иудей) ты, или язычник. Если ты грешил, значит, погибнешь, если жил праведно, будешь спасён.
Потому что «пред Богом не те праведны, кто только слушал Закон (т.е. формально был «членом Церкви»), – оправданы Им будут Закон исполняющие. Когда язычники, не знающие Закона, следуют его предписаниям по внушению природы, они, у которых Закона не было, – сами себе закон. Они свидетельствуют тем самым, что требования Закона записаны в их сердцах; о том же говорят их совесть и противоречия в мыслях, которые то осуждают, то оправдывают их».
Притча о милосердном самаритянине. На мой взгляд, это одна из самых потрясающих притч, которая является прекрасной иллюстрацией вышеприведённых слов ап. Павла. Господь рассказал её, отвечая хитрому книжнику на вопрос о том, кто есть его ближний. Книжник явно хотел подвести к тому, что его ближний, это лишь еврей, «знающий Закон». Христос же показал, что неправедными перед Богом оказались именно «знающие Закон», но равнодушно прошедшие мимо пострадавшего человека левит и священник («сливки еврейского богоизбранного общества»). Зато самаритянин, у которого «закон любви был написан в сердце», наверняка будет спасён. А ведь кто такие самаритяне? Нечестивцы, исказители закона, «священные» враги иудеев, презираемые и поносимые.
***
Такое толкование библейских текстов не является моей придумкой. Сходным образом мыслили и авторитетные христианские богословы, писавшие на эти темы: «Нет на лица зрения у Бога. Святой Златоуст говорит: «когда говорил, что иудей и язычник наказываются за грехи, сие не имело нужды в доказательствах. Но когда хочет внушить, что и язычник удостоится чести, на это нужны уже доводы. Ибо казалось дивным и странным, чтобы не слышавший закона и Пророков удостоивался чести за добрые дела. Апостол и внушает нам, что Богу несвойственно поступать иначе, потому что сие было бы лицеприятием, а в Боге нет лицеприятия. Несть бо на лица зрения у Бога, — то есть Бог испытует не качество лиц, а разность дел. — Один приемлет честь, а другой поругание не потому, что тот иудей, а сей язычник; напротив, каждому воздается по делам» (Еп. Феофан Затворник, «Толкование на послание к Римлянам ап. Павла»).
К сожалению, сегодня многим христианам тоже кажется «дивным и странным», что не только христиане «удостоятся чести за добрые дела».
Каким образом не-христианин, не читая Писания, не будучи просвещён св. Духом, не веруя во Христа, может «слышать» Бога, следовать Его зову, отличать дела беззакония от праведных дел? Как он может понимать, «что такое хорошо, и что такое плохо»? Как он может различать добро и зло? Что делает всех людей равно ответственными перед Богом? В чём основа этого равенства? Что даёт основания Богу распространять Свою власть на всех людей, судить всех, а не только верующих в Него? Или… Он судит не всех?
Ведь если Бог есть Бог только для христиан, и управляет Он только теми, кто в Него верит, а все прочие для Него как отрезанный ломоть, то какое вообще Он имеет право судить «не своих»? Да никакого. У «внешних» были другие боги, они жили по другим правилам, а значит, у них должен быть другой суд, и другие судьи. И если есть люди, которые не были подотчётны Всевышнему при жизни, так с какого перепугу они должны стать Ему подотчётны после смерти? Так что — свои правила, своя жизнь, свой суд, свой «рай» или «ад» (или их отсутствие: кто во что верил)?
Такой вариант я исключаю, поскольку, как сказано выше, считаю, что Бог есть Бог всех людей. Он их всех сотворил. Он всем им соприсутствует при жизни. Поэтому и после жизни судить их будет только Он, и судить будет всех.
Как это будет выглядеть «в натуре»? Существуют три основных версии (может быть их и больше, но эти три кажутся мне наиболее распространёнными).
Версия первая, ортодоксальная. Все «неверующие», или верующие, но не так «как надо», (или не в того, в кого надо), автоматически пойдут прямиком в ад. Жёстко, конечно, но что поделать. Как говорится, ничего личного. Честно говоря, я не понимаю, как можно, придерживаясь такого варианта «развития событий», что-то говорить о любви Бога к людям, или о любви человека к человеку, или о любви человека к Богу. Особенно если взять всё человечество, которое жило, которое живёт, и которое ещё будет жить, и прикинуть: а много ли среди него обрящется христиан. И даже так: христиан конкретно нашей (ведь только наша истинная, не правда ли) конфессии. Мнится мне, что таких от общего количества человеков будет ничтожно мало. Даже ничтожнейше мало. И что же это за любовь, если из ста процентов человечества спасётся дай Бог пять?
Версия вторая, агностическая. Согласно этой версии, «мы не знаем, как это будет». Просто не знаем, и всё тут. Что ж, кому как, конечно, но по моему мнению, это не ответ, а уход от ответа. Потому что, либо Бог только наш, либо Он «общий». Если Он только наш, если мы избранные, и спасение только здесь, у нас, в нашей «церкви», значит, мы — в сад, а все прочие — в ад (за некоторым, может быть, исключением: ведь у каждого правила есть исключения, не отменяющие правило, а подтверждающие его). А если Бог «общий», значит, мы не избранные, и спасение возможно для всех, и оно не зависит от принадлежности к какой-либо церковной структуре.
Но бывает, что человек колеблется. Он начинает метаться между двумя этими решениями, когда чувствует, что не может выбрать, что оба они не удовлетворяют его. Потому что формально, вроде бы, это правильно, считать, что только мы избранные. Но у кого поднимется рука взять, и реально осудить подавляющее большинство на вечную погибель? Причём осознавая, что подавляющее большинство из этого подавляющего большинства вовсе не виноваты в своём безверии и инаковерии? Ведь многие не знали Бога по «техническим», не зависящим от них причинам. И вот в таком случае появляется эта отмазка: «мы не знаем».
Версия третья, «мультикультурная», гласит: у Бога будут разные суды для разных людей. Коротко говоря, христиан Он будет судить по Новому Завету, буддистов по Трипитаке, даосов по Дао дэ цзину, мусульман по Корану, индусов по Ведам. То есть, Бог будет судить всех, но каждого по тем «правилам», которые человек выбирал себе при жизни. На первый взгляд, вроде бы логично.
Но хорошо, если я по жизни кроткий буддист, и ахимса есть моё кредо. А вот что делать, если я верующий в какую-нибудь Кали, которая требует от меня человеческих жертвоприношений? Неужели такой верующий спасётся, потому что считал, что именно этот кровавый божок есть истинный бог, и что ему так и надо было служить? А атеистов Бог что, получается, совсем судить не будет, ведь они отрицают и Его, и Его суд?
Опять же, все эти «частные истины», точнее, их «носители», неизбежно будут пересекаться и вступать в конфликты. Ведь то, что для одного будет добром, для другого будет злом. И как, например, в нашем случае, рассудить жертву, и приносящего жертву? Наградить обоих? Наказать приносящего? Так ведь он же «так верит». В общем, на первый взгляд эта логичная теория на самом деле мутна и противоречива.
2
Я думаю, что Богом всем людям изначально сообщён Фундаментальный Принцип, который я буду называть Дхармой. Дхарма «привита» людям ещё в утробе, «закодирована» в сердце, в «психических генах», и человек уже рождается с Ней. Она «вживлёна» во всех людей. Она глобальна и всеобща. Она «начертана в сердце» как у христиан, так и у не-христиан.
Дхарма является общей «нравственной базой», общей всем «Правдой». Это Божественная Вселенская Истина, Абсолютный Базовый Закон, Универсальное Учение, Откровение, данное нам Богом. Это Слово Божье, которое, с одной стороны, даётся нам извне, в виде «внешнего Закона», свода заповедей; а с другой является «Откровением изнутри», внутренним откровением, тем сокровенным Законом, который изначально начертан, по слову ап. Павла, у нас на сердце. Дхарма является основой нашей жизни, и в некотором роде сама Жизнь.
По нормам Дхармы и должны жить все люди. По ней они и будут судиться и оправдываться (или осуждаться) Богом. Поскольку Дхарма начертана на «скрижалях сердца» каждого человека, то никто не сможет оправдаться тем, что он её, якобы, «не знал», что его никто «не учил», что он вообще другой веры, и поэтому он ей и не следовал.
Для того, чтобы знать Дхарму и следовать ей, никакая вера (или её отсутствие) не может быть помехой. Подобно тому, как никакие федеральные законы не могут противоречить Конституции, так никакие специфически «буддийские» или «иудейские» заповеди не могут противоречить Дхарме. Всё противоречащее ей должно быть устранено. Можно даже вообще не придерживаться какой-либо веры. Необходимо и достаточно прислушиваться к своему сердцу, к своей совести.
Исторически Дхарма воплощается в разрозненном конгломерате различных религиозных (в основном) учений и заповедей.
***
Дхарма по сути представляет собой Любовь. Любовь и есть тот Вселенский Закон, который написан Богом в наших сердцах, и который выражен в двух фундаментальных заповедях: «люби Бога» и «люби ближнего».
То, что Дхарма есть Любовь, кажется мне логичным, если здесь вообще можно говорить о логике. Бог есть Любовь. И если Он что-то и внедряет в сердце каждого человека при его сотворении, то именно Любовь, то есть в каком-то смысле Самого Себя Бог есть Любовь, и через Любовь Он пребывает с каждым человеком, в том числе и с не-христианами. И никто не обойдён Божественной Любовью.
3
Дхарма актуализируется в человеке через «механизм совести». Что такое совесть? Это «орган» («чувство»), с помощью которого мы имеем возможность сознавать (оценивать) качество наших поступков, мыслей и желаний в соответствии с вложенным в нас Законом Любви. Это «отдельный центр души, доказывающий, что мы сотворены Богом, который дал нам инструмент выбора согласно с Его волей во всех жизненных ситуациях. Либо это участок души, контактирующий с нетварными энергиями (благодатью), пронизывающими матрицу мира. В нём происходит тестирование желаний и ситуаций на согласованность с вектором добра и согласованностью с волей Божьей. Потому первое, что нам нужно, это очищение и обострение совести. Ибо Дух дышит где хочет, и не знаешь откуда приходит и куда уходит. И в Его отсутствие совесть – единственный надёжный критерий праведности наших дел и помыслов» (В. Король, «Покаяние как ключ к святости»).
Можно сказать, что совесть, это «голос Бога» в человеческом сердце. Это «канал», «волна», по которой Бог говорит с нами, подаёт нам весть (знание) о Себе, направляет нас. Причём, что важно, это происходит ещё до того, как мы узнали Его и поверили в Него. Это происходит, даже если мы так до конца жизни и не поймём, Кто разговаривал с нами в нашем сердце. Это происходит с каждым человеком, если только он не «блокирует» эту «волну» (а он может).
Мы можем в чём-то ошибаться, мы можем где-то заблуждаться, мы можем думать, что «Бога нет», или что Он не такой, каким Его представляют последователи каких-либо религий. Но если при всём при этом «механизм совести» у нас «запущен» (в смысле «действует»), если на месте «доброго самаритянина» мы не пройдём мимо страждущего, если мы напоим Господа, когда Он будет жаждать, и накормим, когда Он будет голоден, то, думаю, можно быть уверенными: Бог — с нами, а мы — с Ним.
Потому что в Царствие Небесное войдёт не тот, кто «слушал Закон» и говорил «Господи, Господи», но при этом творил дела беззакония. А тот, кто, даже не зная Бога, прислушивался к Нему в совести своей (пусть и не понимая, к Кому он прислушивается), и творил Его волю (пусть и не осознавая, Чью волю он творит).
Ну что ж. Если всё вышеизложенное верно, то зачем в таком случае мне вообще становиться христианином? Если Бог и некрещёных не оставляет своим попечением, и даже к атеистам благоволит? Если на Суде Он будет не на «крещенские корочки» смотреть, а дела человека оценивать?
Наверное, всё-таки можно не быть христианином, и спастись. А значит, быть им необязательно.
Что ж, почему бы и нет. Страшновато, конечно, такое признавать. Но, может быть, так оно и есть? Вроде как всё подталкивает нас к этому ответу. Да, чтобы быть с Богом, необязательно быть христианином. Необязательно.
Так почему тогда я христианин? Только потому, что христианское изложение Дхармы мне больше по сердцу, чем, к примеру, буддийское или мусульманское? Точно нет. Если бы все пути к Богу были равноценны, я бы однозначно предпочёл бы иной путь. Но я считаю, что это не так. Может, христианином быть и не обязательно, но крайне желательно. Не для Бога желательно, для человека. По моему мнению, христианство как путь к Богу однозначно совершеннее прочих путей. Причём его совершенство является абсолютным, непререкаемым. «Царственным». Христианство есть «царский путь», и хоть и не единственный, но лучший из возможных. Именно поэтому человек должен предпочесть христианство иным путям.
Однако для этого ему нужно понять, какие христианская Дхарма даёт «бонусы», какими она обладает преимуществами. Почему и в чём христианство превосходит другие веры? В чём это совершенство выражается? Что даёт христианство, чего не дают прочие религии? Что есть в нём, чего нет в других верах?
Думаю, что многие христиане пытаются ответить на эти вопросы. Однако, ответы на эти вопросы найти непросто.
Чем Христос отличается от других «Учителей человечества», и чем Его Дхарма отличается от их учений? Почему Христос не есть, «якоже прочие учителя», в чём Он превосходит их всех? И в чём Его учение превосходит все прочие учения?
В общем: чем Христос лучше прочих, и чем Его учение лучше прочих учений?
«Будда явно не одобрял культ своей персоны и постоянно подчёркивал, что он лишь глашатай Дхармы, на постижении которой и должны сосредоточить свои усилия его последователи. Таким образом, мы можем говорить о том, что в сравнении с вечной Дхармой слово Будды было чем-то относительным, ограниченным пределами опыта отдельной личности как проповедника, так и слушателя проповеди». (В.Г. Лысенко, «Ранний буддизм, религия и философия»).
Да, Будда никогда не говорил, что он единственный и неповторимый. Он утверждал, что является лишь одним из многих «глашатаев Дхармы». Были «глашатаи» до него, будут и после него. Сам по себе ни он, ни прочие, не имеют значения. Значение имеет лишь Дхарма. Безусловная ценность принадлежит лишь Истинному Учению, а не ему самому, и не его варианту этого учения. Отметим это.
Будде безразлично(!), является ли человек формально буддистом. Сиддхартха провозглашает, что ту Дхарму, которую он проповедует людям, может постигнуть любой человек, при чём даже тот, кто ничего не знает ни о Будде, ни о буддизме. Познать Дхарму можно только опытным путём, путём непосредственного восприятия (пратьякша), как это сделал сам Сиддхартха. И так это может (и должен) сделать любой человек. Дхарма постигается каждым. И каждый раз она постигается заново, как в первый раз.
Забавно, но такой подход чем-то напоминает мне слова Христа: «Моё учение не Моё, но пославшего Меня», и «Я ничего не говорю от Себя». Учение Будды тоже было «не его». И он тоже говорил не от себя. И поэтому, теоретически, в этом отношении мы вполне можем поставить знак равенства между Буддой, Христом, Платоном, Лао Цзы и прочими «махатмами». Все они являлись глашатаями одной и той же Дхармы. Все они, разными словами, в разных странах, в разные эпохи, проповедовали одно и тоже Учение.
Правда, их учения, представляющие собой изложения разных вариантов единой Вселенской Дхармы, могут быть не равноценны. Сравнивая их, мы можем решить, что, к примеру, иудаизм выражает её более полно, ясно и адекватно, а в даосизме она представлена в искажённом, замутнённом виде. То есть, какой-то из вариантов можно считать более ясно выражающим Дхарму, а какой-то менее. Но все они пытаются донести до нас единую Истину.
Но если это так, то почему же я тогда «оставил всё», и пошёл за Христом, а не за Буддой? Всё дело в них самих. В их личностях. Дело не в том, что они проповедовали. Дело в том, кем они являются. Христос и Будда, будучи равны (допустим это условно) как «глашатаи Дхармы», не являются равными сами по себе. Да, можно посчитать, что христианство и буддизм равны. Но никак невозможно уравнять Христа и Будду. Христос — единородный Сын Божий. Будда, как бы это ни прозвучало банально, обыкновенный человек.
Будда без Дхармы ничто. Христос «самоценен» Сам по Себе. Он не является лишь средством для передачи Дхармы, какой бы возвышенной, какой бы важной она ни была. Наоборот, Дхарма, проповедуемая Им, есть лишь средство, путь к Нему (и к Его Отцу). А Он является целью. Христос, будучи Сыном Божьим, однозначно «перекрывает» по значимости Дхарму.
Поэтому Господь не является лишь «глашатаем Дхармы». В этом смысле Его Радостная Весть «двухкомпонентна»: Дхарма, и Он Сам. А точнее даже так: Он Сам, и Дхарма. Христос пришёл не только (и даже не столько) для того, что бы дать нам «новую заповедь» (которая на самом деле не такая уж и «новая»). Он пришёл, чтобы заключить с нами Новый, Последний, Окончательный Завет. Он пришёл, чтобы отныне всегда быть с людьми, быть среди них. Он пришёл, чтобы подарить людям самого Себя.
Самого Себя… как сухо, как бледно, как формально это звучит. На самом же деле, мне трудно представить и описать все глобальные последствия, следующие из факта богосыновства Христа. Если мы вглядимся повнимательнее, то сквозь сухие догматические формулы, сквозь отрывочные, не всегда понятные строчки «Радостной Вести», сквозь кажущиеся искусственными и нарочитыми восторги «святых отцов», перед нашим взором предстаёт живой, целостный, загадочный образ Христа. И Он поражает как молния, до глубины души. Его «харизма», и по сей день мощно источаемая скупыми, внешне противоречивыми евангельскими строками, Его невероятные, «власть имеющие» речи и деяния, Его немыслимое для Бога поведение — потрясают и захватывают.
По большому счёту, Христу, наверное, никогда не надо было много говорить о Себе каждому встречному и поперечному. Ему не нужно было трубить направо и налево, что Он есть Сын Божий, что Он есть Мессия. Мне кажется, что с Ним достаточно было поговорить несколько минут «ни о чём». И человек либо с благоговейным изумлением понимал, Кто перед ним, и бросал свои сети, и, спросив, «где ты живёшь, Учитель?», шёл за Ним. Либо, задохнувшись от ненависти, начинал озираться вокруг себя в поисках увесистого булыжника…
С приходом Христа людям стал доступен совершенно иной по качеству уровень общения с Богом. Вот она, Его воистину Радостная Весть: нас наконец то достигло Владычество Божие («Царство Небес», «Царство Божие»)! И теперь люди могут приобщиться Богу в ранее недоступной, неизмеримой сердечной глубине, достигая невероятной, почти абсолютной, «кровно-родственной» близости с Ним (в православии это называется «обОжением»).
Правда, чтобы достичь этого, мало увидеть во Христе только лишь «глашатая Дхармы», и воплотить в свою жизнь заповеди «новой Торы». Нужно поверить в Самого Христа, как в Сына Божия. Нужно креститься (погрузиться) в Него. Нужно стать христианином.
Поэтому только Христа я называю своим Учителем. Я крестился в Него, в Его Имя. Я чаю пребывать с Ним в вечности, и дерзаю на то, что Он и сейчас уже пребывает во мне. А я с Ним. Хотя бы отдельными моментами своей жизни. Я не просто хочу «жить по Дхарме». Я хочу, чтобы и меня достигло Владычество Божие. И поэтому я христианин.
Итак, проповедь Дхармы занимает вторичное положение по отношению к провозглашению Христом Радостной Вести о наступлении Владычества Божия. И может возникнуть вопрос: что мне мешает быть христианином, но Дхарму исповедовать в изложении Будды, или какого-нибудь другого «глашатая»? Или, как минимум, считать что христианский вариант Дхармы является лишь одним из многих равноценных вариантов? Теоретически, ничего не мешает. Но это только теоретически.
Практически же, из того, что Христос есть Сын Божий, следует не только абсолютная несопоставимость Христа и Будды, но и абсолютная неравноценность их вариантов «Вселенского Учения». Будда и прочие, будучи всего лишь человеками, излагают не саму «Вселенскую Дхарму», а своё, более менее искажённое, её восприятие. Поэтому их учение неизбежно представляет собой смесь божественной объективной истины, и человеческих субъективных заблуждений. Процентное соотношение истины и заблуждения может быть различным. Но в любом случае, такое «человеческое мудрование» представляло собой «мутное стекло», через которое Вселенская Дхарма постигается лишь более или менее ясно.
Но Христос — не просто «глашатай Дхармы», один из многих. Он — создатель этой Дхрамы, Он её «Сочинитель». Он Тот, Кто вкладывает Её в сердце каждого человека. Поэтому Господь проповедует не один из равноценных вариантов. Дхарма в изложении Христа есть Сама Дхарма, «как Она есть», в «чистом виде», без малейшей примеси субъективного человеческого искажения. Действительно, кажется, нигде так явно и прямо не говорится про любовь. Нигде так открыто не провозглашается, что единственное, что надо делать, чтобы спастись, это любить Бога и людей. Поэтому христианская Дхарма также абсолютно не сопоставима со всеми прочими учениями, как и Сам Христос не сопоставим со всеми прочими учителями. Дхарма Христа есть абсолютный Камертон, уникальный Канон, по которому мы должны оценивать все прочие веры.
Поэтому я не христианство поверяю буддизмом, но буддизм поверяю христианством. Поэтому я не допускаю «платонизации» христианства, но допускаю, при необходимости, «христианизацию» платонизма, в процессе которого он просвещается и преобразуется, в соответствии с христианской истиной.
Я думаю, что всё вышеизложенное можно отнести не только к языческим учениям, но и к иудаизму. Как до-христианскому, так и пост-христианскому. Ветхозаветный иудаизм точно также относится к разновариантной группе относительно истинных изложений Вселенской Дхармы. Но он не является изложением самой Дхармы.
Принято считать, что Ветхий Завет является таким же богодухновенным, как и Новый. Я так не думаю. В «Радостной Вести» действительно излагается Слово Божье. Пусть изложение это отрывочно, неполно, и частично искажено вставками — тем не менее в ней нам даётся Богодухновенный Закон. В книгах же Ветхого Завета очень много (слишком много) человеческого. Поэтому их нельзя считать равными «Радостной Вести». Ветхий Завет, так же как и учения языческих мудрецов, не являются учением Самого Бога.
Отношение к Ветхому Завету как Слову Божьему неизбежно порождает у людей закономерные вопросы: как может быть этот полный соблазнительных сюжетов сборник «криминального чтива» Священным Писанием? Как может быть Богом-Любовью этот изощрённо жестокий, злопамятный, мелочно мстительный тиран, играющий людскими судьбами и жизнями?
На протяжении веков христианскими мыслителями делались попытки как-то объяснить «неудобные» моменты ветхозаветной истории. Кто-то обвинял во всём самих жертв «геноцида Яхве» («что? Яхве благословил вырезать целый город? А вы знаете, какие это были редиски? Что? Головы младенцев вавилонских об камень? А вы знаете, что Вавилон был вместилищем разврата?»). Кто-то трактовал подобные эпизоды символически (головы вавилонских младенцев, это греховные прилоги, и проч.). Кто-то вообще считал, что Яхве на самом деле был не истинным Богом, а узурпатором-самозванцем.
Лично я думаю, что ветхозаветный Бог является «настоящим», истинным Богом. И Он действительно заключил с евреями Завет. Но вот только Богу так и не удалось «переделать» евреев по требуемым «стандартам». Даже будучи избранным народом божиим, они жили, как хотели. И все попытки Бога «достучаться» до них, наставить их на путь истинный, оставались тщетными. На любое божье воздействие они вырабатывали своё противодействие.
Бог отказался назвать им своё Имя. Но евреи не смогли подняться до Вселенского, «безымянного Бога», до «всеобщего» «просто Бога». Не смогли постичь, как это значит — неопределённый «Тот, Кто есть». Им был жизненно необходим «типический», близкий, понятный «бог-с-именем». Поэтому они самовольно (я так думаю) порешили изначально безымянному библейскому Богу, отказывавшемуся от имени, присвоить собственное имя «Яхвэ». Так им было проще, легче иметь с Ним дело.
Эпизод с золотым тельцом показал неспособность евреев поклоняться Богу в Духе и Истине, И тогда Бог даёт им указание построить скинию и ковчег. При этом регламентируется буквально всё: дерево, ткань, цвет ткани, узоры на ткани, количество гвоздей, из какого металла их нужно выковать, какими украшениями украсить, и т.д., и т.п.
Евреи не потянули и всеобщее священство, и Богу пришлось установить институт священства, и разработать подробную систему очистительных обрядов и жертвоприношений.
Под конец, евреи выпрашивают себе у Бога царя. И с этого времени Всевышний перестаёт непосредственно руководить Своим народом, как бы отходит от Него, делегируя Свои «полномочия» различным «посредникам».
Ну а после вавилонского пленения евреи намертво закостенели в формальной праведности. И тут, наверное, Бог понял — это конец.
Иногда мне кажется, что воплощение Христа, это не Победа, а Поражение. В конце концов Господь понял, что ждать от евреев больше нечего, и что не имеет смысла продолжать попытки достучаться до «богоизбранных сердец». Что «полнота времён» не наступит никогда. И вот тогда Он сошёл к нам Сам, заключил с людьми Новый Завет, дал «новую заповедь», был распят, умер, воскрес, и вознёсся. Это был жест если и не отчаяния, то безнадёжности — мол, Я сделал всё, что мог, Я дал вам всё, что мог. Желающий, да вместит… И теперь Бог имеет дело не с «народом», а с конкретными отдельными людьми.
На самом деле всё не так грустно, конечно. Ветхий Завет — это Божье Откровение. Но в нём очень много «человеческих примесей». В Ветхом Завете есть много чего, что нуждается в уточнении, расширении, углублённом толковании. В общем, в качественном улучшении. И Христос, собственно, этим и занимался: не отменяя закона, Он решительно очищал его от грязной накипи человеческих измышлений, и расставлял акценты в Писании радикально иначе, чем это делали сами иудеи. В результате закон, не изменяясь в принципе, претерпел капитальное преображение.
Сегодня, читая книги Ветхого Завета, мы видим поразительную, местами шокирующую историю противостояния Бога и человека. В которой Бог потерпел сокрушительное поражение. Ветхий Завет должен был стать Словом Бога. Но не стал. Потому что евреи не потянули Любви и Духа. Веками и тысячелетиями Бог пытался что-то сделать со Своим народом. Но, увы, не преуспел в Своих намерениях. Израиль всегда находил, чем от Него отгородиться. Он всегда придумывал такой ход конём, чтобы и на табуретку сесть, и бублик съесть. Чтобы и избранность не потерять, и не меняться особо. Вся ветхозаветная история, представляет собой историю бесконечных уступок Бога своенравному, жестоковыйному израильтянину. Которого было легче убить, чем изменить. Скиния, Ковчег, жертвоприношения, Храм, царство… Шаг за шагом люди отвоёвывали своё. Шаг за шагом Бог отступал.
Поэтому Ветхий Завет и иудаизм я ставлю в один ряд с прочими верами. «Аутентичной божественной Дхармой», учением Самого Бога — является лишь Учение, изложенное в книгах Нового Завета. Поэтому, несмотря на то, что исторические корни христианства без сомнения ветхозаветные, несмотря на то, что произрастает оно из иудаизма, несмотря на то, что Христос по человечеству был еврей — несмотря на всё это, христианская Дхарма тем не менее является абсолютно самобытной. Поскольку дана нам Самим воплощённым Богом. Нет нужды укоренять христианство в Ветхом Завете, нет нужды выводить его из иудаизма. Все эти «корни» и «основания» хоть и присутствуют в виде исторического праха, но являются вторичными и непринципиальными. Будучи Вселенской Дхармой, христианство абсолютно независимо от них. Иудаизм существует и сегодня, но и христианство существует сегодня, причём вполне независимо от него, несмотря на все их исторические переплетения и пересечения. Иудаизма и Ветхого Завета могло бы не быть вообще, а христианство, в том или ином обличье, всё равно было бы.
Думаю, что если бы на месте евреев оказались бы греки, индусы или китайцы, то по существу ничего бы не изменилось. Всё сложилось бы точно по такому же «сценарию», разве что местный колорит был бы другим. Ветхим Заветом стала бы не Тора, а Бхагаватгита, Богочеловека звали бы не Иисус, а Татхагата. Вместо распятия Его скормили бы крокодилам в Ганге, а Новый Завет был бы написан на санскрите. Вот и вся разница.
Бог стучался ко всем народам. И следы этого стука мы находим во многих учениях и религиях. Откликнулись на этот стук, наверное, только евреи. Поэтому Господь и завязался с ними надолго и всерьёз. Однако они, по большому счёту «прокатили» Его. Тогда Он оставил их, воплотился, возвестил людям наступление Владычества Божия.
И до сего дня Господь заключает индивидуально с каждым желающим Новый Завет.
Теперь мы можем ответить на вопрос, в чём заключается специфика христианства: она в чистоте изложения Дхармы. Есть только одна вселенская Дхарма, которая была разными людьми и в разное время более или менее ясно изложена.
В Ветхом Завете эта Дхарма выражена наиболее чётко и полно, потому что у евреев, как ни крути, были особые отношения с Богом. Тем не менее, и ветхозаветный вариант есть лишь вариант, но не она сама. И так её и надо воспринимать. Как одну из.
Христианство есть сама Дхарма, изложенная (данная людям) Самим Богом, и поэтому не равная никакому другому учению-варианту. Христианство есть Ваджрадхрама, «Алмазная Дхарма». Алмаз — самый крепкий камень на Земле. Разрезающий всё, но не разрезаемый ничем, он является символом абсолютной чистоты и превосходства христианства.
В индуистской мифологии Ваджра является оружием богов, истребляющим нечистую силу. И, кстати, внешне Ваджра напоминает крест. Я ни на что не намекаю, но её крестовидная форма ассоциации у меня, как у христианина вызывает самые недвусмысленные
)
Кроме этого, уникальность христианству придаёт Христос. Христос, «единственный и неповторимый», единородный Сын Божий, воплотился когда-то в Иудее. Другого Богочеловека не было, нет, и не будет. На Христа не может претендовать ни одна религия мира, в том числе и иудаизм. Но христианство проповедует Христа и наступившее с Его воплощением Владычество Божье. Поэтому христианство, помимо того, что превосходит иные религии по «чистоте содержания», является уникальным по «составу», поскольку содержит в себе то, что отсутствует во всех прочих религиях: проповедь о Христе, и «ключи от Царства Небесного».
Тем не менее, нельзя сказать, что христианская Дхарма является уникальной в полном смысле этого слова.
Нельзя сказать, что до Христа люди вообще не знали, что надо любить Бога и всех людей. Во многих книгах я встречал мысль о том, что на самом деле учение Христа не сообщает нам ничего принципиально нового. И знаменитые «заповеди любви», и даже нагорная проповедь, как оказывается, не так уж и новы.
Но Слово Христа — открытая, ясная, чистая Истина. Следуя провозглашаемой Им Дхарме, человек с лёгкостью разрывает порочный «заповедный» круг, перешагивает через всю эту дурную бесконечность заповедей, обрядов, очистительных ритуалов, в которые, как в плотный, непроницаемый кокон, закутаны люди. На самом деле всё это мешает им просто чувствовать любовь Бога, мешает им быть свободными. Людям свойственно отгораживаться от Бога причинно-следственным Законом Кармы, «Законом Справедливого Воздаяния». Им так проще и понятнее. Но Бог одним ударом разбивает оковы Кармы. К чёрту Карму. К чёрту справедливость. Теперь будет царствовать Любовь. Люди должны научиться просто любить Его, просто быть с Ним, без всяких условий и договоров/заветов. И такой человек, любящий Бога, может делать, что хочет.
Таким образом, христианская Дхарма является не столько новым учением, сколько обновлением старой, хорошо позабытой, божественной Правды. Этот вселенский, базовый, универсальный Закон был известен людям ещё до грехопадения. Но грехопадение привело в действие «Закон Кармической Справедливости», который нами воспринимается как «естественный», изначальный и всеобщий. Христос вновь заповедует людям жить по Закону Любви, и с этих пор этот Закон начинает восприниматься как «новый» и специфически христианский.
Подведём итоги.
Христианство является самобытной религией, не нуждающейся в каких-бы то ни было «подпорках» и корнях». Ни в иудейско-ветхозаветных, ни языческих. Оно, конечно, имеет свою историю, оно имеет свой преходящий исторический субстрат. Оно не взялось из ниоткуда. Но оно не определяется своей исторической почвой. Наша христианская самобытность истекает из нашей веры в то, что Христос есть воплощённый Сын Божий, единородный. А не в то, что Он был еврей и соблюдал субботу.
С христианами у Господа более близкие, тесные отношения. Только Христос есть «Путь, Истина, и Жизнь». Христианин есть тот, кто сознательно открывается Ему, откликается на Его зов, и целенаправленно следует этим царским Путём. Поэтому христианам просто «по жизни» проще, легче идти. Там, где другой споткнётся и остановится, христианин пройдёт. Там, где другой засомневается и совершит ошибку, исправить которую будет очень тяжело, христианин, ничуть не усомнившись, выберет верное решение.
Никто ведь не будет по доброй воле ездить на старенькой «копейке», если есть возможность приобрести «таурег». Никто не будет пить прокисший портвейн, если есть возможность попробовать Chateau Latour.
Христос — лучшее из возможного. Христианство — лучшее средство. С Христом проще, эффективнее, свободнее. И Бог, конечно, со всеми. Но только христиане по настоящему с Ним. И здесь. И там.
Что касается не-христиан, «просто хороших людей», то они, конечно, Богом не оставлены. И раз они строили (или хотя бы пытались это делать) свою жизнь в соответствии с Дхармой, Господь вознаградит их. Но здесь Истину они видят, как через мутное стекло. До них доносится лишь эхо Любви, они зрят лишь её тень, они следуют по оставленным ею следам. Они откликаются на зов Того, Кого не ведают, и устремляются к нему вслепую, ориентируясь на плохо поддающийся контролю голос совести. Путь их труден, иго их, в отличие от христиан, нелегко. Их «маячок», которым они руководствуются в своей жизни представляет собой слабое пламя колеблемой ветром свечи.
Не познавшие Христа не знают, что ночь уже прошла, и наступил день. Для христиан же уже давно взошло Солнце Правды, и они смотрят на мир широко открытыми, зрячими глазами. Они не ходят уже во тьме. Неверующие живут в ожидании. Они руководствуются предчувствиями. Для христиан же всё уже свершилось. Их настигло Владычество Божие.
Поэтому — а ну-ка быстренько все взяли в руки хоругви, и стройными колоннами, распевая псалмы, дружно двинулись в Царствие Божие. Кстати, поговаривают, что отстающих будут отстреливать.)
Источник: ex-farisey.com/dxarma/
ДХАРМА
Предисловие
Наверняка многие христиане (а может быть и не только христиане), задаются следующими вопросами: в чём состоит специфика христианства? Чем оно отличается от других религий и вер? Зачем, собственно, нужно быть христианином? Если, как мы думаем, Бог пребывает со всеми «хорошими людьми», если Он не смотрит на лица людей, а смотрит на их сердца, то получается, что вполне можно быть с Богом, но при этом не быть христианином? Так, может, этого необходимо и достаточно — быть просто «хорошим человеком», слушаться голоса Бога в совести своей (может быть, даже при этом не подозревая, что это Его голос), и просто жить, поступая по правде и посильно творя добро?
В своих исканиях живого Бога мы вдребезги разбиваем сковывающие нас мёртвые формы, и пытаемся избавиться от уродливых наростов человеческого предания. Мы решительно выступаем против частных конфессиональных правил и перегородок, тщащихся ограничить, привязать Бога к определённой земной структуре. Мы радостно провозглашаем, что Дух дышит, где хочет, а не там, где Ему указывают люди. Мы смело исповедуем свободную возможность общения с Богом любого, чистого сердцем человека, какой бы веры он не придерживался.
Однако, чрезмерно увлёкшись, не рискуем ли мы скатиться в некий «универсалистический эзотеризм», и потерять христианство, заменив его бесформенной внекофессиональной, «надрелигиозной всеверой», стоящей над всеми историческими религиями? Не уничтожаем ли мы фактически христианство, не обесцениваем ли его, провозглашая его «равенство» (пусть и относительное) с другими религиями? Если спастись может и буддист, и христианин, и атеист («главное, чтоб человек был хороший»), то обязательно ли быть именно христианином? Получается, что нет.
Для меня здесь имеет место быть определённое противоречие: с одной стороны, мы провозглашаем безусловную «лучшесть» христианства по сравнению с другими религиями, его абсолютную исключительность. Но с другой, мы эту безусловную исключительность отрицаем, допуская возможность общения с Богом помимо Христа и вне христианства. Как разрешить это противоречие? Действительно ли христианство имеет в чём то превосходство над другими религиями? Действительно ли не-христиане тоже имеют доступ к «живой воде» истинного богообщения?
И если верно и то, и другое, то существует ли «царский», срединный путь, следуя по которому, мы ни в коем случае не уравниваем христианство с прочими верами, но в тоже время и не замыкаем его «на себе», не отрезаем от Бога всё (и главное всех), что не находится под сенью Креста?
В этой работе я пытаюсь ответить на эти вопросы.
читать дальше
1. Отрицание избранности
«Род избранный»?
«Род избранный»?
1
Как известно, единый истинный Бог в своё время из всех народов выбрал Себе евреев, заключив с ними завет и сотворив из них Свой «удел». Всевышний стал их Богом. Только их. Евреи стали Его народом. Только Его. Зачем Ему понадобилось кого-то выбирать? Почему Он выбрал именно их? За какие такие заслуги? Чем они Ему приглянулись? Чем они лучше других? А впрочем, ладно. Это уже другая история. Выбрал, и выбрал. Значит, так надо было (а может быть, «так получилось»). Примем это как данность.
Мысль о своём избранничестве не сразу привилась у «народа-богоносца». Израиль с завидным упорством всё время норовил «гульнуть налево». Господу потребовалось приложить немало усилий, чтобы буквально вбить в иудеев осознание своей выделенности («святости») и исключительного положения среди других народов.
В конце концов (после вавилонского пленения), Израиль усвоил это намертво. Последствия этого были плачевны: евреи решили, что они несть, якоже прочие человецы, что у них, и только у них, с Богом особые отношения, что лишь они, и только они, сыны Божии, а Он лишь их Бог. Все же прочие язЫки — пасынки, бедные родственники, гои. А главное — евреи решили, что так будет всегда, ибо «обетования Божии непреложны». Так сформировалась «концепция избранности».
2
Мы, христиане, так же воспринимаем себя богоизбранным народом. Идея избранничества у нас «в крови». Это к нам перешло от Израиля. Ведь мы (Церковь) — его наследник и преемник. Даже выражения такие есть — «новый Израиль», «духовный Израиль». Концепция избранности благополучно перекочевала из иудаизма в христианство.
Принципиальной разницы между еврейской и «христианской» (слово «христианской» я беру в кавычки, потому что никакая она на самом деле не христианская) концепциями избранности я не вижу. И там, и там — чёткое, резкое разделение на «своих» и «чужих», «внешних». И там, и там — претензия на монопольное владение истиной, да что там истиной, ни больше, ни меньше — на монопольное владение Самим Богом. Только у нас (в нашей Церкви) истина, а значит, кто не с нами, тот заблуждается. Только у нас спасение, а значит, кто не с нами, тот не спасён. Только с нами Бог, а значит, кто не с нами, тот и не с Богом. И в Израиле, и в христианских церквях происходит качественное выделение себя из других (отделение себя от других). Мы христиане («израильтяне»). Мы не такие как все прочие.
И там, и там происходит попытка сделать Бога «ручным», «домашним», попытка заключить Его в рамки своего народа, своей конфессии, попытка ограничить поле Его деятельности своей «церковью».
3
Я уже давно осознал, что Бог, это Бог. И что уж если я сотворён свободным, то Он и подавно не является моей собственностью. Что Он не подписывался быть только и исключительно в православной (католической, протестантской, или какой-либо иной) деноминации. Что тот, кто утверждает такое, закрывает глаза на факты и пытается «прихватизировать» Бога, «запереть» Его у себя «дома», и безуспешно сделать Его своим, и только своим Богом.
Сотворив из земной организации идола, такие люди на полном серьёзе размышляют: спасутся ли католики, спасутся ли протестанты, действенно ли обливательное крещение, в каком чине принимать священников из других конфессий. Вдуматься только: сомневаться в чьём-либо спасении, определять, в Церкви человек или нет, исходя лишь из факта принадлежности (зачастую формальной) к той или иной земной структуре!..
Определяя Церковь как «корпорацию… верных Христу людей, объединенных в таинстве Крещения в мистическое Тело Христово», которые «рассеяны во всех христианских деноминациях, известны Господу, и составляют Его Церковь» (В. Король), я уже давно не считаю критерием принадлежности человека к Церкви его формальное членство в какой-либо организации.
Однако, допуская, что в любой деноминации могут быть верные Христу, я до сегодняшнего дня не особо задумывался о «статусе» тех, кто вообще не является христианином. Как у них обстоят дела с верой, со «спасением души»? В каких они отношениях с Богом? А не задумывался я потому, что бездумно, «автоматически», всех не-христиан определял как «внешних», как тех, кто не принадлежит к «роду избранному».
Ну ладно, что православные, что католики, что протестанты всё-таки верят в единого истинного Бога и Его Сына, Иисуса Христа. Все они христиане. Но не-христиане — атеисты, буддисты, даосы, мусульмане, и прочие язычники — они ведь, получается, не наши ни с какого боку. Они ведь вообще не в Церкви. А ведь мы хорошо усвоили, что «кому Церковь не мать, тому ведь и Бог не Отец». Вот и выходит, что без Бога они, все эти нехристи. Однозначно. Вот мы — христиане. Мы — избранные. Мы несть якоже эти «погани сущи». С нами Бог. А они со своими буддами, нефритовыми владыками и диалектическим материализмом по любому погрязли во тьме неведения. А то и погибели. Ну, может быть, Господь их как-то и спасёт. Хотя как… Ведь даже не крещены ни разу… Сомнительно.
Сомнительно!? Но ведь многие из «почти погибших» являются моими близкими друзьями, родными, просто хорошими людьми. И даже не просто «хорошими»: по некоторым «христианским параметрам» гораздо лучшими меня. Все эти люди по тем или иным (иногда по независящим от них) причинам не «состоялись» ни как христиане, ни как верующие других религий. Кого-то уже нет в живых. И что же, всех их — «за борт»? Всех их вычеркнуть из «белого списка»?
Как хотите, но для меня в этом есть что-то от предательства. Мне кажется, что ставя под вопрос спасение таких, любимых и уважаемых мною людей, я как будто-то отрекаюсь от них. «Концепция избранности» заставляет меня с сожалением, с болью, но всё же списывать их «в утиль».
Но почему? На каком основании я должен так мыслить и так поступать? Почему я должен всерьёз ломать голову над вопросами, типа, «куда попадают некрещённые младенцы» и «спасутся ли хорошие атеисты»? Только потому, что кто-то посчитал, что водное крещение само по себе, автоматически, делает человека членом Церкви и обеспечивает ему благополучную загробную участь? Но так ли это?
4
Является ли христианской концепция избранности? Имеет ли право христианин «присваивать» себе Бога? У Церкви границы, несомненно, есть, но есть ли границы у божьей любви к людям? Единый истинный Бог — Он Бог всех людей, или только христиан? Оставлены ли им все не-христиане?
Чем больше думаю об этом, тем больше склоняюсь к тому, что эту ветхозаветную фарисейскую исключительность, закравшуюся тихой сапой в христианство, надо вытравливать. Нашего, эксклюзивного, Бога нет, и быть не может. Бог — «всехный». Бог сотворил всех людей, мы все Его дети. Он всех нас любит, не делая разделения по критерию «крещён/некрещён». Любит даже тех, кто к Нему равнодушен. Он относится по отечески и не уходит из жизни того, кто отвергает (часто не по злобе, а по неведению) Его заботу. Мы все Ему одинаково дороги. И когда Господь придёт, Он не скажет: «христиане направо, все остальные налево». Он не будет смотреть в свидетельство о крещении. Он будет смотреть на сердце человека. И если сердце не имеющего крещение окажется чище, чем у стоящего рядом с ним «верного», то налево пойдёт «верный». Бог никого автоматически не вычёркивает из «Книги жизни».
И нас Господь учил быть такими же. Он учил нас быть совершенными сынами Отца нашего Небесного. Каков же наш Отец? А Отец наш, не взирая «на лица», «повелевает солнцу Своему всходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Не должны ли и мы поступать также?
Раз Бог не разделяет людей на «своих» и «чужих», если Он заботится обо всех, а не только о христианах, то нам и подавно не следует этого делать. Принадлежность к христианству, к Церкви, никоим образом не должна выделять и отделять нас от прочих. И если мы этого не понимаем, если мы считаем, что сам факт пребывания в Теле Христовом выгодно отличает нас в Божьих очах, то мы ещё не Его. Мы не должны думать, что Бог при определении нашей участи будет принимать это во внимание.
Такова моя вера. Таков мой Бог. Ну не могу я себе представить, что Бог скажет человеку в конце его жизненного пути: «извини, дружище, в общем и целом, ты, конечно, человек хороший, добрых дел за тобой числится немало. Но вот крестили тебя обливательно, к тому же в детстве, в вере не воспитывали, в Меня ты по большому счёту не верил, в церковь не ходил, посты не соблюдал, а добрые дела если и творил, то не во Имя Моё, а просто потому, что сердце у тебя доброе, и ты просто не мог иначе. В общем, максимум, что могу предложить — чистилище».
Не верится мне что-то в такого Бога.
5
По моему мнению, «лайкать» Господь нас будет не за то, что мы «христиане», не за количество отстоянных нами служб, не за регулярные причащения, и не за «православное исповедание». А за тоже, за что и не-христиан: за добрые дела, за проявленную любовь, за то, что мы слушали голос нашей совести и пытались следовать ему, за то, что не потворствовали нашим страстям. Разница между нами будет, пожалуй, в одном: с нас, как с «верных», будут спрашивать строже. Потому что у нас было гораздо больше возможностей жить достойно.
Спасён будет не тот, у кого тельник на шее болтается, а тот, кто любит Бога, и ближнего своего. А такие будут обретены как внутри «виноградника» (христиане), так и вне его («добрые самаритяне»). Считать же, что одно наличие веры в Иисуса Христа будет нам во спасение, а отсутствие её будет «самаритянам» во осуждение, я не могу. «Мой Христос такому не учил».
Идея избранничества не является христианской. Никто не имеет права присваивать себе Бога. Единый истинный Бог есть Бог всех людей, а не только христиан (или евреев, или кого бы то ещё ни было). Он никого не оставляет своим попечением, Он любит нас всех, и определяя посмертную участь человека, Он будет смотреть не на то, крещён тот или нет, а на то, как он жил.
6
Основания этому своему мнению я нахожу в Писании. Вот несколько примеров.
Книга Ионы. Недавно я прочёл книгу А. Тропаллера «Загадки библейской истории». Книга показалась мне не очень интересной. Но одна глава привлекла моё внимание: «Иона. Книга для судного дня».
Содержание книги Ионы общеизвестно. Бог посылает Иону в Ниневию с вестью о том, что если они не покаются, то их город будет разрушен. Но Иона не хочет идти в Ниневию, и пытается сбежать от Бога. Почему он так поступает? А. Тропаллер даёт интересное объяснение: «Иона, считая, что милосердие Всевышнего должно распространяться исключительно на избранный народ, решает уклониться от исполнения приказа».
Для Ионы «нестерпима сама мысль о том, что язычники могут найти путь к спасению, вступить на путь искупления и спастись! Но Иона не желает участвовать в этом неправедном деле. Иона принципиально не приемлет возможности спасения язычников. Весь его дух восстает против такой возможности…» (А. Тропаллер).
Знакомая картина, не правда ли? И сегодня у немалого числа «избранных» весь их благочестивый «дух восстаёт против такой возможности»…
Иона предстаёт перед нами носителем классической идеи иудейского избранничества, в принципе не приемлющего спасения иноверцев и инородцев. Иона настолько (причём искренне) убеждён в том, что Бог принадлежит исключительно евреям, что дело доходит до открытого неповиновения воле Божией.
Далее следует удивительный эпизод с бурей, застигшей корабль, на котором Иона пытается сбежать от данного ему поручения. В море разыгрывается шторм, и кораблю грозит гибель. И вот, поняв, что причина грозящей кораблю гибели заключается в нём, Иона жертвует собой. Жертвует собой ради незнакомых ему язычников. Он просит выбросить его за борт. И это понятно: «просто провозглашать гибель миллионов, гибель наций, стран. Но попробуйте, если вы нормальный человек, от глобальных, логически правильных для себя общих положений перейти к обыденности, реальности быта и убить сам! здесь! сейчас! хотя бы одного человека, тем более, тех кто пытаются тебя спасти» (А. Тропаллер). Вот именно: моряки, эти оставленные Богом язычники, почему то проявляют непонятное Ионе милосердие: вместо того, чтобы выкинуть его вон, и делу конец, пытаются всеми силами его спасти. А когда понимают, что по иному никак, молят Бога не вменить им этого в вину: «Господи, не погуби! Прости нас, что лишаем мы жизни этого человека! Не сочти нас виновными в убийстве этом. Ибо Ты, Господи, сделал так, как Тебе было угодно!».
Однако урок не идёт Ионе впрок. Пребыв во чреве чудовища три дня и три ночи, он, скрепя сердце выполняет возложенное на него. И Бог прощает язычников. «Иона же страшно огорчился и, разгневавшись, возопил: «Вот этого, Господи, я больше всего боялся, когда еще был в своей стране!». До смерти огорчён Иона спасением язычников. И вот, чтобы расставить все точки над «и», Бог прямо говорит Ионе, расстроенному из-за уничтоженного куста: «Ты растение жалеешь, которое никаких трудов тебе не стоило: не растил ты его, оно само в одну ночь появилось и в ночь же одну пропало. Так как же Мне не пожалеть Ниневию, город великий, где более ста двадцати тысяч человек живет (пусть и не могут они правую руку свою от левой отличить), да и скота в нем немало?!».
Посыл сей книги очевиден: «автор, один из первых мудрецов, законодателей, книжников, по сути не открывает ничего нового. Он просто вторит за великими пророками: “Бог един. Он не только Бог Израиля. Он Бог всего мира! Бог милосерден!”» (А. Тропаллер).
Послание к Римлянам. Очень ясно о равенстве всех людей перед Богом сказано в послании ап. Павла к Римлянам. «Те, которые согрешили, не ведая Закона, вне Закона и погибнут; те же, кто согрешил, зная Закон, Законом осуждены будут». Я понимаю это так: неважно, христианин (иудей) ты, или язычник. Если ты грешил, значит, погибнешь, если жил праведно, будешь спасён.
Потому что «пред Богом не те праведны, кто только слушал Закон (т.е. формально был «членом Церкви»), – оправданы Им будут Закон исполняющие. Когда язычники, не знающие Закона, следуют его предписаниям по внушению природы, они, у которых Закона не было, – сами себе закон. Они свидетельствуют тем самым, что требования Закона записаны в их сердцах; о том же говорят их совесть и противоречия в мыслях, которые то осуждают, то оправдывают их».
Притча о милосердном самаритянине. На мой взгляд, это одна из самых потрясающих притч, которая является прекрасной иллюстрацией вышеприведённых слов ап. Павла. Господь рассказал её, отвечая хитрому книжнику на вопрос о том, кто есть его ближний. Книжник явно хотел подвести к тому, что его ближний, это лишь еврей, «знающий Закон». Христос же показал, что неправедными перед Богом оказались именно «знающие Закон», но равнодушно прошедшие мимо пострадавшего человека левит и священник («сливки еврейского богоизбранного общества»). Зато самаритянин, у которого «закон любви был написан в сердце», наверняка будет спасён. А ведь кто такие самаритяне? Нечестивцы, исказители закона, «священные» враги иудеев, презираемые и поносимые.
***
Такое толкование библейских текстов не является моей придумкой. Сходным образом мыслили и авторитетные христианские богословы, писавшие на эти темы: «Нет на лица зрения у Бога. Святой Златоуст говорит: «когда говорил, что иудей и язычник наказываются за грехи, сие не имело нужды в доказательствах. Но когда хочет внушить, что и язычник удостоится чести, на это нужны уже доводы. Ибо казалось дивным и странным, чтобы не слышавший закона и Пророков удостоивался чести за добрые дела. Апостол и внушает нам, что Богу несвойственно поступать иначе, потому что сие было бы лицеприятием, а в Боге нет лицеприятия. Несть бо на лица зрения у Бога, — то есть Бог испытует не качество лиц, а разность дел. — Один приемлет честь, а другой поругание не потому, что тот иудей, а сей язычник; напротив, каждому воздается по делам» (Еп. Феофан Затворник, «Толкование на послание к Римлянам ап. Павла»).
К сожалению, сегодня многим христианам тоже кажется «дивным и странным», что не только христиане «удостоятся чести за добрые дела».
Дхарма: Вселенский Закон Любви
1
1
Каким образом не-христианин, не читая Писания, не будучи просвещён св. Духом, не веруя во Христа, может «слышать» Бога, следовать Его зову, отличать дела беззакония от праведных дел? Как он может понимать, «что такое хорошо, и что такое плохо»? Как он может различать добро и зло? Что делает всех людей равно ответственными перед Богом? В чём основа этого равенства? Что даёт основания Богу распространять Свою власть на всех людей, судить всех, а не только верующих в Него? Или… Он судит не всех?
Ведь если Бог есть Бог только для христиан, и управляет Он только теми, кто в Него верит, а все прочие для Него как отрезанный ломоть, то какое вообще Он имеет право судить «не своих»? Да никакого. У «внешних» были другие боги, они жили по другим правилам, а значит, у них должен быть другой суд, и другие судьи. И если есть люди, которые не были подотчётны Всевышнему при жизни, так с какого перепугу они должны стать Ему подотчётны после смерти? Так что — свои правила, своя жизнь, свой суд, свой «рай» или «ад» (или их отсутствие: кто во что верил)?
Такой вариант я исключаю, поскольку, как сказано выше, считаю, что Бог есть Бог всех людей. Он их всех сотворил. Он всем им соприсутствует при жизни. Поэтому и после жизни судить их будет только Он, и судить будет всех.
Как это будет выглядеть «в натуре»? Существуют три основных версии (может быть их и больше, но эти три кажутся мне наиболее распространёнными).
Версия первая, ортодоксальная. Все «неверующие», или верующие, но не так «как надо», (или не в того, в кого надо), автоматически пойдут прямиком в ад. Жёстко, конечно, но что поделать. Как говорится, ничего личного. Честно говоря, я не понимаю, как можно, придерживаясь такого варианта «развития событий», что-то говорить о любви Бога к людям, или о любви человека к человеку, или о любви человека к Богу. Особенно если взять всё человечество, которое жило, которое живёт, и которое ещё будет жить, и прикинуть: а много ли среди него обрящется христиан. И даже так: христиан конкретно нашей (ведь только наша истинная, не правда ли) конфессии. Мнится мне, что таких от общего количества человеков будет ничтожно мало. Даже ничтожнейше мало. И что же это за любовь, если из ста процентов человечества спасётся дай Бог пять?
Версия вторая, агностическая. Согласно этой версии, «мы не знаем, как это будет». Просто не знаем, и всё тут. Что ж, кому как, конечно, но по моему мнению, это не ответ, а уход от ответа. Потому что, либо Бог только наш, либо Он «общий». Если Он только наш, если мы избранные, и спасение только здесь, у нас, в нашей «церкви», значит, мы — в сад, а все прочие — в ад (за некоторым, может быть, исключением: ведь у каждого правила есть исключения, не отменяющие правило, а подтверждающие его). А если Бог «общий», значит, мы не избранные, и спасение возможно для всех, и оно не зависит от принадлежности к какой-либо церковной структуре.
Но бывает, что человек колеблется. Он начинает метаться между двумя этими решениями, когда чувствует, что не может выбрать, что оба они не удовлетворяют его. Потому что формально, вроде бы, это правильно, считать, что только мы избранные. Но у кого поднимется рука взять, и реально осудить подавляющее большинство на вечную погибель? Причём осознавая, что подавляющее большинство из этого подавляющего большинства вовсе не виноваты в своём безверии и инаковерии? Ведь многие не знали Бога по «техническим», не зависящим от них причинам. И вот в таком случае появляется эта отмазка: «мы не знаем».
Версия третья, «мультикультурная», гласит: у Бога будут разные суды для разных людей. Коротко говоря, христиан Он будет судить по Новому Завету, буддистов по Трипитаке, даосов по Дао дэ цзину, мусульман по Корану, индусов по Ведам. То есть, Бог будет судить всех, но каждого по тем «правилам», которые человек выбирал себе при жизни. На первый взгляд, вроде бы логично.
Но хорошо, если я по жизни кроткий буддист, и ахимса есть моё кредо. А вот что делать, если я верующий в какую-нибудь Кали, которая требует от меня человеческих жертвоприношений? Неужели такой верующий спасётся, потому что считал, что именно этот кровавый божок есть истинный бог, и что ему так и надо было служить? А атеистов Бог что, получается, совсем судить не будет, ведь они отрицают и Его, и Его суд?
Опять же, все эти «частные истины», точнее, их «носители», неизбежно будут пересекаться и вступать в конфликты. Ведь то, что для одного будет добром, для другого будет злом. И как, например, в нашем случае, рассудить жертву, и приносящего жертву? Наградить обоих? Наказать приносящего? Так ведь он же «так верит». В общем, на первый взгляд эта логичная теория на самом деле мутна и противоречива.
2
Я думаю, что Богом всем людям изначально сообщён Фундаментальный Принцип, который я буду называть Дхармой. Дхарма «привита» людям ещё в утробе, «закодирована» в сердце, в «психических генах», и человек уже рождается с Ней. Она «вживлёна» во всех людей. Она глобальна и всеобща. Она «начертана в сердце» как у христиан, так и у не-христиан.
Дхарма является общей «нравственной базой», общей всем «Правдой». Это Божественная Вселенская Истина, Абсолютный Базовый Закон, Универсальное Учение, Откровение, данное нам Богом. Это Слово Божье, которое, с одной стороны, даётся нам извне, в виде «внешнего Закона», свода заповедей; а с другой является «Откровением изнутри», внутренним откровением, тем сокровенным Законом, который изначально начертан, по слову ап. Павла, у нас на сердце. Дхарма является основой нашей жизни, и в некотором роде сама Жизнь.
По нормам Дхармы и должны жить все люди. По ней они и будут судиться и оправдываться (или осуждаться) Богом. Поскольку Дхарма начертана на «скрижалях сердца» каждого человека, то никто не сможет оправдаться тем, что он её, якобы, «не знал», что его никто «не учил», что он вообще другой веры, и поэтому он ей и не следовал.
Для того, чтобы знать Дхарму и следовать ей, никакая вера (или её отсутствие) не может быть помехой. Подобно тому, как никакие федеральные законы не могут противоречить Конституции, так никакие специфически «буддийские» или «иудейские» заповеди не могут противоречить Дхарме. Всё противоречащее ей должно быть устранено. Можно даже вообще не придерживаться какой-либо веры. Необходимо и достаточно прислушиваться к своему сердцу, к своей совести.
Исторически Дхарма воплощается в разрозненном конгломерате различных религиозных (в основном) учений и заповедей.
***
Дхарма по сути представляет собой Любовь. Любовь и есть тот Вселенский Закон, который написан Богом в наших сердцах, и который выражен в двух фундаментальных заповедях: «люби Бога» и «люби ближнего».
То, что Дхарма есть Любовь, кажется мне логичным, если здесь вообще можно говорить о логике. Бог есть Любовь. И если Он что-то и внедряет в сердце каждого человека при его сотворении, то именно Любовь, то есть в каком-то смысле Самого Себя Бог есть Любовь, и через Любовь Он пребывает с каждым человеком, в том числе и с не-христианами. И никто не обойдён Божественной Любовью.
3
Дхарма актуализируется в человеке через «механизм совести». Что такое совесть? Это «орган» («чувство»), с помощью которого мы имеем возможность сознавать (оценивать) качество наших поступков, мыслей и желаний в соответствии с вложенным в нас Законом Любви. Это «отдельный центр души, доказывающий, что мы сотворены Богом, который дал нам инструмент выбора согласно с Его волей во всех жизненных ситуациях. Либо это участок души, контактирующий с нетварными энергиями (благодатью), пронизывающими матрицу мира. В нём происходит тестирование желаний и ситуаций на согласованность с вектором добра и согласованностью с волей Божьей. Потому первое, что нам нужно, это очищение и обострение совести. Ибо Дух дышит где хочет, и не знаешь откуда приходит и куда уходит. И в Его отсутствие совесть – единственный надёжный критерий праведности наших дел и помыслов» (В. Король, «Покаяние как ключ к святости»).
Можно сказать, что совесть, это «голос Бога» в человеческом сердце. Это «канал», «волна», по которой Бог говорит с нами, подаёт нам весть (знание) о Себе, направляет нас. Причём, что важно, это происходит ещё до того, как мы узнали Его и поверили в Него. Это происходит, даже если мы так до конца жизни и не поймём, Кто разговаривал с нами в нашем сердце. Это происходит с каждым человеком, если только он не «блокирует» эту «волну» (а он может).
Мы можем в чём-то ошибаться, мы можем где-то заблуждаться, мы можем думать, что «Бога нет», или что Он не такой, каким Его представляют последователи каких-либо религий. Но если при всём при этом «механизм совести» у нас «запущен» (в смысле «действует»), если на месте «доброго самаритянина» мы не пройдём мимо страждущего, если мы напоим Господа, когда Он будет жаждать, и накормим, когда Он будет голоден, то, думаю, можно быть уверенными: Бог — с нами, а мы — с Ним.
Потому что в Царствие Небесное войдёт не тот, кто «слушал Закон» и говорил «Господи, Господи», но при этом творил дела беззакония. А тот, кто, даже не зная Бога, прислушивался к Нему в совести своей (пусть и не понимая, к Кому он прислушивается), и творил Его волю (пусть и не осознавая, Чью волю он творит).
2. Лучшее из возможного
Обязательно ли быть христианином?
Обязательно ли быть христианином?
Ну что ж. Если всё вышеизложенное верно, то зачем в таком случае мне вообще становиться христианином? Если Бог и некрещёных не оставляет своим попечением, и даже к атеистам благоволит? Если на Суде Он будет не на «крещенские корочки» смотреть, а дела человека оценивать?
Наверное, всё-таки можно не быть христианином, и спастись. А значит, быть им необязательно.
Что ж, почему бы и нет. Страшновато, конечно, такое признавать. Но, может быть, так оно и есть? Вроде как всё подталкивает нас к этому ответу. Да, чтобы быть с Богом, необязательно быть христианином. Необязательно.
Так почему тогда я христианин? Только потому, что христианское изложение Дхармы мне больше по сердцу, чем, к примеру, буддийское или мусульманское? Точно нет. Если бы все пути к Богу были равноценны, я бы однозначно предпочёл бы иной путь. Но я считаю, что это не так. Может, христианином быть и не обязательно, но крайне желательно. Не для Бога желательно, для человека. По моему мнению, христианство как путь к Богу однозначно совершеннее прочих путей. Причём его совершенство является абсолютным, непререкаемым. «Царственным». Христианство есть «царский путь», и хоть и не единственный, но лучший из возможных. Именно поэтому человек должен предпочесть христианство иным путям.
Однако для этого ему нужно понять, какие христианская Дхарма даёт «бонусы», какими она обладает преимуществами. Почему и в чём христианство превосходит другие веры? В чём это совершенство выражается? Что даёт христианство, чего не дают прочие религии? Что есть в нём, чего нет в других верах?
Думаю, что многие христиане пытаются ответить на эти вопросы. Однако, ответы на эти вопросы найти непросто.
Чем Христос отличается от других «Учителей человечества», и чем Его Дхарма отличается от их учений? Почему Христос не есть, «якоже прочие учителя», в чём Он превосходит их всех? И в чём Его учение превосходит все прочие учения?
В общем: чем Христос лучше прочих, и чем Его учение лучше прочих учений?
Христос и Будда: принципиальное неравенство
«Будда явно не одобрял культ своей персоны и постоянно подчёркивал, что он лишь глашатай Дхармы, на постижении которой и должны сосредоточить свои усилия его последователи. Таким образом, мы можем говорить о том, что в сравнении с вечной Дхармой слово Будды было чем-то относительным, ограниченным пределами опыта отдельной личности как проповедника, так и слушателя проповеди». (В.Г. Лысенко, «Ранний буддизм, религия и философия»).
Да, Будда никогда не говорил, что он единственный и неповторимый. Он утверждал, что является лишь одним из многих «глашатаев Дхармы». Были «глашатаи» до него, будут и после него. Сам по себе ни он, ни прочие, не имеют значения. Значение имеет лишь Дхарма. Безусловная ценность принадлежит лишь Истинному Учению, а не ему самому, и не его варианту этого учения. Отметим это.
Будде безразлично(!), является ли человек формально буддистом. Сиддхартха провозглашает, что ту Дхарму, которую он проповедует людям, может постигнуть любой человек, при чём даже тот, кто ничего не знает ни о Будде, ни о буддизме. Познать Дхарму можно только опытным путём, путём непосредственного восприятия (пратьякша), как это сделал сам Сиддхартха. И так это может (и должен) сделать любой человек. Дхарма постигается каждым. И каждый раз она постигается заново, как в первый раз.
Забавно, но такой подход чем-то напоминает мне слова Христа: «Моё учение не Моё, но пославшего Меня», и «Я ничего не говорю от Себя». Учение Будды тоже было «не его». И он тоже говорил не от себя. И поэтому, теоретически, в этом отношении мы вполне можем поставить знак равенства между Буддой, Христом, Платоном, Лао Цзы и прочими «махатмами». Все они являлись глашатаями одной и той же Дхармы. Все они, разными словами, в разных странах, в разные эпохи, проповедовали одно и тоже Учение.
Правда, их учения, представляющие собой изложения разных вариантов единой Вселенской Дхармы, могут быть не равноценны. Сравнивая их, мы можем решить, что, к примеру, иудаизм выражает её более полно, ясно и адекватно, а в даосизме она представлена в искажённом, замутнённом виде. То есть, какой-то из вариантов можно считать более ясно выражающим Дхарму, а какой-то менее. Но все они пытаются донести до нас единую Истину.
Но если это так, то почему же я тогда «оставил всё», и пошёл за Христом, а не за Буддой? Всё дело в них самих. В их личностях. Дело не в том, что они проповедовали. Дело в том, кем они являются. Христос и Будда, будучи равны (допустим это условно) как «глашатаи Дхармы», не являются равными сами по себе. Да, можно посчитать, что христианство и буддизм равны. Но никак невозможно уравнять Христа и Будду. Христос — единородный Сын Божий. Будда, как бы это ни прозвучало банально, обыкновенный человек.
Будда без Дхармы ничто. Христос «самоценен» Сам по Себе. Он не является лишь средством для передачи Дхармы, какой бы возвышенной, какой бы важной она ни была. Наоборот, Дхарма, проповедуемая Им, есть лишь средство, путь к Нему (и к Его Отцу). А Он является целью. Христос, будучи Сыном Божьим, однозначно «перекрывает» по значимости Дхарму.
Поэтому Господь не является лишь «глашатаем Дхармы». В этом смысле Его Радостная Весть «двухкомпонентна»: Дхарма, и Он Сам. А точнее даже так: Он Сам, и Дхарма. Христос пришёл не только (и даже не столько) для того, что бы дать нам «новую заповедь» (которая на самом деле не такая уж и «новая»). Он пришёл, чтобы заключить с нами Новый, Последний, Окончательный Завет. Он пришёл, чтобы отныне всегда быть с людьми, быть среди них. Он пришёл, чтобы подарить людям самого Себя.
Самого Себя… как сухо, как бледно, как формально это звучит. На самом же деле, мне трудно представить и описать все глобальные последствия, следующие из факта богосыновства Христа. Если мы вглядимся повнимательнее, то сквозь сухие догматические формулы, сквозь отрывочные, не всегда понятные строчки «Радостной Вести», сквозь кажущиеся искусственными и нарочитыми восторги «святых отцов», перед нашим взором предстаёт живой, целостный, загадочный образ Христа. И Он поражает как молния, до глубины души. Его «харизма», и по сей день мощно источаемая скупыми, внешне противоречивыми евангельскими строками, Его невероятные, «власть имеющие» речи и деяния, Его немыслимое для Бога поведение — потрясают и захватывают.
По большому счёту, Христу, наверное, никогда не надо было много говорить о Себе каждому встречному и поперечному. Ему не нужно было трубить направо и налево, что Он есть Сын Божий, что Он есть Мессия. Мне кажется, что с Ним достаточно было поговорить несколько минут «ни о чём». И человек либо с благоговейным изумлением понимал, Кто перед ним, и бросал свои сети, и, спросив, «где ты живёшь, Учитель?», шёл за Ним. Либо, задохнувшись от ненависти, начинал озираться вокруг себя в поисках увесистого булыжника…
***
С приходом Христа людям стал доступен совершенно иной по качеству уровень общения с Богом. Вот она, Его воистину Радостная Весть: нас наконец то достигло Владычество Божие («Царство Небес», «Царство Божие»)! И теперь люди могут приобщиться Богу в ранее недоступной, неизмеримой сердечной глубине, достигая невероятной, почти абсолютной, «кровно-родственной» близости с Ним (в православии это называется «обОжением»).
Правда, чтобы достичь этого, мало увидеть во Христе только лишь «глашатая Дхармы», и воплотить в свою жизнь заповеди «новой Торы». Нужно поверить в Самого Христа, как в Сына Божия. Нужно креститься (погрузиться) в Него. Нужно стать христианином.
Поэтому только Христа я называю своим Учителем. Я крестился в Него, в Его Имя. Я чаю пребывать с Ним в вечности, и дерзаю на то, что Он и сейчас уже пребывает во мне. А я с Ним. Хотя бы отдельными моментами своей жизни. Я не просто хочу «жить по Дхарме». Я хочу, чтобы и меня достигло Владычество Божие. И поэтому я христианин.
Христианство и буддизм: принципиальное неравенство
Итак, проповедь Дхармы занимает вторичное положение по отношению к провозглашению Христом Радостной Вести о наступлении Владычества Божия. И может возникнуть вопрос: что мне мешает быть христианином, но Дхарму исповедовать в изложении Будды, или какого-нибудь другого «глашатая»? Или, как минимум, считать что христианский вариант Дхармы является лишь одним из многих равноценных вариантов? Теоретически, ничего не мешает. Но это только теоретически.
Практически же, из того, что Христос есть Сын Божий, следует не только абсолютная несопоставимость Христа и Будды, но и абсолютная неравноценность их вариантов «Вселенского Учения». Будда и прочие, будучи всего лишь человеками, излагают не саму «Вселенскую Дхарму», а своё, более менее искажённое, её восприятие. Поэтому их учение неизбежно представляет собой смесь божественной объективной истины, и человеческих субъективных заблуждений. Процентное соотношение истины и заблуждения может быть различным. Но в любом случае, такое «человеческое мудрование» представляло собой «мутное стекло», через которое Вселенская Дхарма постигается лишь более или менее ясно.
Но Христос — не просто «глашатай Дхармы», один из многих. Он — создатель этой Дхрамы, Он её «Сочинитель». Он Тот, Кто вкладывает Её в сердце каждого человека. Поэтому Господь проповедует не один из равноценных вариантов. Дхарма в изложении Христа есть Сама Дхарма, «как Она есть», в «чистом виде», без малейшей примеси субъективного человеческого искажения. Действительно, кажется, нигде так явно и прямо не говорится про любовь. Нигде так открыто не провозглашается, что единственное, что надо делать, чтобы спастись, это любить Бога и людей. Поэтому христианская Дхарма также абсолютно не сопоставима со всеми прочими учениями, как и Сам Христос не сопоставим со всеми прочими учителями. Дхарма Христа есть абсолютный Камертон, уникальный Канон, по которому мы должны оценивать все прочие веры.
Поэтому я не христианство поверяю буддизмом, но буддизм поверяю христианством. Поэтому я не допускаю «платонизации» христианства, но допускаю, при необходимости, «христианизацию» платонизма, в процессе которого он просвещается и преобразуется, в соответствии с христианской истиной.
Ветхий Завет: история божественного поражения?
1
Я думаю, что всё вышеизложенное можно отнести не только к языческим учениям, но и к иудаизму. Как до-христианскому, так и пост-христианскому. Ветхозаветный иудаизм точно также относится к разновариантной группе относительно истинных изложений Вселенской Дхармы. Но он не является изложением самой Дхармы.
Принято считать, что Ветхий Завет является таким же богодухновенным, как и Новый. Я так не думаю. В «Радостной Вести» действительно излагается Слово Божье. Пусть изложение это отрывочно, неполно, и частично искажено вставками — тем не менее в ней нам даётся Богодухновенный Закон. В книгах же Ветхого Завета очень много (слишком много) человеческого. Поэтому их нельзя считать равными «Радостной Вести». Ветхий Завет, так же как и учения языческих мудрецов, не являются учением Самого Бога.
Отношение к Ветхому Завету как Слову Божьему неизбежно порождает у людей закономерные вопросы: как может быть этот полный соблазнительных сюжетов сборник «криминального чтива» Священным Писанием? Как может быть Богом-Любовью этот изощрённо жестокий, злопамятный, мелочно мстительный тиран, играющий людскими судьбами и жизнями?
На протяжении веков христианскими мыслителями делались попытки как-то объяснить «неудобные» моменты ветхозаветной истории. Кто-то обвинял во всём самих жертв «геноцида Яхве» («что? Яхве благословил вырезать целый город? А вы знаете, какие это были редиски? Что? Головы младенцев вавилонских об камень? А вы знаете, что Вавилон был вместилищем разврата?»). Кто-то трактовал подобные эпизоды символически (головы вавилонских младенцев, это греховные прилоги, и проч.). Кто-то вообще считал, что Яхве на самом деле был не истинным Богом, а узурпатором-самозванцем.
Лично я думаю, что ветхозаветный Бог является «настоящим», истинным Богом. И Он действительно заключил с евреями Завет. Но вот только Богу так и не удалось «переделать» евреев по требуемым «стандартам». Даже будучи избранным народом божиим, они жили, как хотели. И все попытки Бога «достучаться» до них, наставить их на путь истинный, оставались тщетными. На любое божье воздействие они вырабатывали своё противодействие.
Бог отказался назвать им своё Имя. Но евреи не смогли подняться до Вселенского, «безымянного Бога», до «всеобщего» «просто Бога». Не смогли постичь, как это значит — неопределённый «Тот, Кто есть». Им был жизненно необходим «типический», близкий, понятный «бог-с-именем». Поэтому они самовольно (я так думаю) порешили изначально безымянному библейскому Богу, отказывавшемуся от имени, присвоить собственное имя «Яхвэ». Так им было проще, легче иметь с Ним дело.
Эпизод с золотым тельцом показал неспособность евреев поклоняться Богу в Духе и Истине, И тогда Бог даёт им указание построить скинию и ковчег. При этом регламентируется буквально всё: дерево, ткань, цвет ткани, узоры на ткани, количество гвоздей, из какого металла их нужно выковать, какими украшениями украсить, и т.д., и т.п.
Евреи не потянули и всеобщее священство, и Богу пришлось установить институт священства, и разработать подробную систему очистительных обрядов и жертвоприношений.
Под конец, евреи выпрашивают себе у Бога царя. И с этого времени Всевышний перестаёт непосредственно руководить Своим народом, как бы отходит от Него, делегируя Свои «полномочия» различным «посредникам».
Ну а после вавилонского пленения евреи намертво закостенели в формальной праведности. И тут, наверное, Бог понял — это конец.
2
Иногда мне кажется, что воплощение Христа, это не Победа, а Поражение. В конце концов Господь понял, что ждать от евреев больше нечего, и что не имеет смысла продолжать попытки достучаться до «богоизбранных сердец». Что «полнота времён» не наступит никогда. И вот тогда Он сошёл к нам Сам, заключил с людьми Новый Завет, дал «новую заповедь», был распят, умер, воскрес, и вознёсся. Это был жест если и не отчаяния, то безнадёжности — мол, Я сделал всё, что мог, Я дал вам всё, что мог. Желающий, да вместит… И теперь Бог имеет дело не с «народом», а с конкретными отдельными людьми.
На самом деле всё не так грустно, конечно. Ветхий Завет — это Божье Откровение. Но в нём очень много «человеческих примесей». В Ветхом Завете есть много чего, что нуждается в уточнении, расширении, углублённом толковании. В общем, в качественном улучшении. И Христос, собственно, этим и занимался: не отменяя закона, Он решительно очищал его от грязной накипи человеческих измышлений, и расставлял акценты в Писании радикально иначе, чем это делали сами иудеи. В результате закон, не изменяясь в принципе, претерпел капитальное преображение.
Сегодня, читая книги Ветхого Завета, мы видим поразительную, местами шокирующую историю противостояния Бога и человека. В которой Бог потерпел сокрушительное поражение. Ветхий Завет должен был стать Словом Бога. Но не стал. Потому что евреи не потянули Любви и Духа. Веками и тысячелетиями Бог пытался что-то сделать со Своим народом. Но, увы, не преуспел в Своих намерениях. Израиль всегда находил, чем от Него отгородиться. Он всегда придумывал такой ход конём, чтобы и на табуретку сесть, и бублик съесть. Чтобы и избранность не потерять, и не меняться особо. Вся ветхозаветная история, представляет собой историю бесконечных уступок Бога своенравному, жестоковыйному израильтянину. Которого было легче убить, чем изменить. Скиния, Ковчег, жертвоприношения, Храм, царство… Шаг за шагом люди отвоёвывали своё. Шаг за шагом Бог отступал.
3
Поэтому Ветхий Завет и иудаизм я ставлю в один ряд с прочими верами. «Аутентичной божественной Дхармой», учением Самого Бога — является лишь Учение, изложенное в книгах Нового Завета. Поэтому, несмотря на то, что исторические корни христианства без сомнения ветхозаветные, несмотря на то, что произрастает оно из иудаизма, несмотря на то, что Христос по человечеству был еврей — несмотря на всё это, христианская Дхарма тем не менее является абсолютно самобытной. Поскольку дана нам Самим воплощённым Богом. Нет нужды укоренять христианство в Ветхом Завете, нет нужды выводить его из иудаизма. Все эти «корни» и «основания» хоть и присутствуют в виде исторического праха, но являются вторичными и непринципиальными. Будучи Вселенской Дхармой, христианство абсолютно независимо от них. Иудаизм существует и сегодня, но и христианство существует сегодня, причём вполне независимо от него, несмотря на все их исторические переплетения и пересечения. Иудаизма и Ветхого Завета могло бы не быть вообще, а христианство, в том или ином обличье, всё равно было бы.
Думаю, что если бы на месте евреев оказались бы греки, индусы или китайцы, то по существу ничего бы не изменилось. Всё сложилось бы точно по такому же «сценарию», разве что местный колорит был бы другим. Ветхим Заветом стала бы не Тора, а Бхагаватгита, Богочеловека звали бы не Иисус, а Татхагата. Вместо распятия Его скормили бы крокодилам в Ганге, а Новый Завет был бы написан на санскрите. Вот и вся разница.
Бог стучался ко всем народам. И следы этого стука мы находим во многих учениях и религиях. Откликнулись на этот стук, наверное, только евреи. Поэтому Господь и завязался с ними надолго и всерьёз. Однако они, по большому счёту «прокатили» Его. Тогда Он оставил их, воплотился, возвестил людям наступление Владычества Божия.
И до сего дня Господь заключает индивидуально с каждым желающим Новый Завет.
Ваджрадхарма
1
Теперь мы можем ответить на вопрос, в чём заключается специфика христианства: она в чистоте изложения Дхармы. Есть только одна вселенская Дхарма, которая была разными людьми и в разное время более или менее ясно изложена.
В Ветхом Завете эта Дхарма выражена наиболее чётко и полно, потому что у евреев, как ни крути, были особые отношения с Богом. Тем не менее, и ветхозаветный вариант есть лишь вариант, но не она сама. И так её и надо воспринимать. Как одну из.
Христианство есть сама Дхарма, изложенная (данная людям) Самим Богом, и поэтому не равная никакому другому учению-варианту. Христианство есть Ваджрадхрама, «Алмазная Дхарма». Алмаз — самый крепкий камень на Земле. Разрезающий всё, но не разрезаемый ничем, он является символом абсолютной чистоты и превосходства христианства.
В индуистской мифологии Ваджра является оружием богов, истребляющим нечистую силу. И, кстати, внешне Ваджра напоминает крест. Я ни на что не намекаю, но её крестовидная форма ассоциации у меня, как у христианина вызывает самые недвусмысленные
)Кроме этого, уникальность христианству придаёт Христос. Христос, «единственный и неповторимый», единородный Сын Божий, воплотился когда-то в Иудее. Другого Богочеловека не было, нет, и не будет. На Христа не может претендовать ни одна религия мира, в том числе и иудаизм. Но христианство проповедует Христа и наступившее с Его воплощением Владычество Божье. Поэтому христианство, помимо того, что превосходит иные религии по «чистоте содержания», является уникальным по «составу», поскольку содержит в себе то, что отсутствует во всех прочих религиях: проповедь о Христе, и «ключи от Царства Небесного».
2
Тем не менее, нельзя сказать, что христианская Дхарма является уникальной в полном смысле этого слова.
Нельзя сказать, что до Христа люди вообще не знали, что надо любить Бога и всех людей. Во многих книгах я встречал мысль о том, что на самом деле учение Христа не сообщает нам ничего принципиально нового. И знаменитые «заповеди любви», и даже нагорная проповедь, как оказывается, не так уж и новы.
Но Слово Христа — открытая, ясная, чистая Истина. Следуя провозглашаемой Им Дхарме, человек с лёгкостью разрывает порочный «заповедный» круг, перешагивает через всю эту дурную бесконечность заповедей, обрядов, очистительных ритуалов, в которые, как в плотный, непроницаемый кокон, закутаны люди. На самом деле всё это мешает им просто чувствовать любовь Бога, мешает им быть свободными. Людям свойственно отгораживаться от Бога причинно-следственным Законом Кармы, «Законом Справедливого Воздаяния». Им так проще и понятнее. Но Бог одним ударом разбивает оковы Кармы. К чёрту Карму. К чёрту справедливость. Теперь будет царствовать Любовь. Люди должны научиться просто любить Его, просто быть с Ним, без всяких условий и договоров/заветов. И такой человек, любящий Бога, может делать, что хочет.
Таким образом, христианская Дхарма является не столько новым учением, сколько обновлением старой, хорошо позабытой, божественной Правды. Этот вселенский, базовый, универсальный Закон был известен людям ещё до грехопадения. Но грехопадение привело в действие «Закон Кармической Справедливости», который нами воспринимается как «естественный», изначальный и всеобщий. Христос вновь заповедует людям жить по Закону Любви, и с этих пор этот Закон начинает восприниматься как «новый» и специфически христианский.
Заключение
1
Подведём итоги.
Христианство является самобытной религией, не нуждающейся в каких-бы то ни было «подпорках» и корнях». Ни в иудейско-ветхозаветных, ни языческих. Оно, конечно, имеет свою историю, оно имеет свой преходящий исторический субстрат. Оно не взялось из ниоткуда. Но оно не определяется своей исторической почвой. Наша христианская самобытность истекает из нашей веры в то, что Христос есть воплощённый Сын Божий, единородный. А не в то, что Он был еврей и соблюдал субботу.
С христианами у Господа более близкие, тесные отношения. Только Христос есть «Путь, Истина, и Жизнь». Христианин есть тот, кто сознательно открывается Ему, откликается на Его зов, и целенаправленно следует этим царским Путём. Поэтому христианам просто «по жизни» проще, легче идти. Там, где другой споткнётся и остановится, христианин пройдёт. Там, где другой засомневается и совершит ошибку, исправить которую будет очень тяжело, христианин, ничуть не усомнившись, выберет верное решение.
Никто ведь не будет по доброй воле ездить на старенькой «копейке», если есть возможность приобрести «таурег». Никто не будет пить прокисший портвейн, если есть возможность попробовать Chateau Latour.
Христос — лучшее из возможного. Христианство — лучшее средство. С Христом проще, эффективнее, свободнее. И Бог, конечно, со всеми. Но только христиане по настоящему с Ним. И здесь. И там.
2
Что касается не-христиан, «просто хороших людей», то они, конечно, Богом не оставлены. И раз они строили (или хотя бы пытались это делать) свою жизнь в соответствии с Дхармой, Господь вознаградит их. Но здесь Истину они видят, как через мутное стекло. До них доносится лишь эхо Любви, они зрят лишь её тень, они следуют по оставленным ею следам. Они откликаются на зов Того, Кого не ведают, и устремляются к нему вслепую, ориентируясь на плохо поддающийся контролю голос совести. Путь их труден, иго их, в отличие от христиан, нелегко. Их «маячок», которым они руководствуются в своей жизни представляет собой слабое пламя колеблемой ветром свечи.
Не познавшие Христа не знают, что ночь уже прошла, и наступил день. Для христиан же уже давно взошло Солнце Правды, и они смотрят на мир широко открытыми, зрячими глазами. Они не ходят уже во тьме. Неверующие живут в ожидании. Они руководствуются предчувствиями. Для христиан же всё уже свершилось. Их настигло Владычество Божие.
***
Поэтому — а ну-ка быстренько все взяли в руки хоругви, и стройными колоннами, распевая псалмы, дружно двинулись в Царствие Божие. Кстати, поговаривают, что отстающих будут отстреливать.
)Источник: ex-farisey.com/dxarma/
@темы: философия, Бог, бытие определяет-ся
-
-
07.04.2017 в 16:13-
-
07.04.2017 в 21:08Кстати, а тебе доводилось ли читать Адина Штайнзальца "Розу о тринадцати лепестках"?
-
-
08.04.2017 в 13:16Название знакомое, но текста не помню. Видимо, не читала ничего(
-
-
08.04.2017 в 13:47В сети текст есть, найти легко. Он небольшой.
-
-
17.04.2017 в 18:42Прости, что долго не отвечала: я в Англии, пишу с чужой машины) В общем, непременно найду и все прочту (либо обновлю восприятие, если читала прежде), но из родной страны и с родного интернета)) Спасибо еще раз!
-
-
17.04.2017 в 21:04